Педагог Егор Осипович Гугель - Гатчинский Николаевский сиротский институт

Гатчинский Николаевский сиротский институт

В 1837 г. воспитательный дом преобразовали в Гатчинский Николаевский сиротский институт для мальчиков-сирот, детей военных и гражданских чиновников, занимавшихся по учебной программе реального училища; здесь создали писарский класс. Николай I приказал принимать в институт только «сирот военных обер-офицеров и гражданской службы чиновников, до XI класса включительно, преимущественно лишившихся отца и матери, то есть круглых сирот». Десятилетних воспитанников отдавали в обучение мастерам, а более способных учеников направляли в Петербургский воспитательный дом для получения дальнейшего образования. Выпускников Сиротского института нельзя было зачислить в крепостные.

В институте помимо элементарного обучения детей приучали к труду, однако среди воспитателей имелся дефицит действительно профессиональных педагогов. «Что касается до учебной и воспитательной частей, то здесь успехи были далеко не так решительны, а часто - вовсе их не было», - писал педагог П.В. Евстафиев.

В институте воспитывались больше полутысячи сирот, дети здесь носили одинаковую военизированную форму: китель с погончиками, на пуговицах изображено гнездо пеликана.

Весьма показательно, что для подготовки к «учительскому званию» из воспитанников выпускного (латинского) класса Сиротского института Гугель в 1840 г. создал педагогическое отделение, где преподавал педагогику с введением в антропологию и психологию. Старинная присказка «Нет дороги - иди в педагоги!» характеризует незавидную участь тех, кто в силу своего сиротского положения не мог рассчитывать на помощь родителей при поступлении в более престижный институт для подготовки к более уважаемой в обществе профессии. По данным О.Б. Черных, к 1847 г., т.е. через десять лет со дня основания института, учителями стали 70 выпускников.

Полтора века назад П.С. Гурьев писал о столь злободневном и по сей день явлении: «Давно со всех сторон слышны у нас жалобы на недостаток в хороших элементарных преподавателях: но как помочь делу? Откуда взять таких преподавателей, когда до сих пор на нашем языке ни по одному предмету всеобщего обучения нет такой книги, которая более или менее имела бы целью наставить неопытных, молодых людей на многотрудном шатком их поприще. Ему, чуждому педагогических знаний, дают в руки сжатую, краткую книгу и велят учить по ней с непременным условием, чтобы все неясно изложенное и недосказанное в ней он дополнил собственным опытом и наблюдениями. Но какой опытности можно ожидать от него, когда он сам только что вступил на педагогическое поприще?».

Состав воспитанников

Важно проанализировать пропорциональный состав воспитанников: из 630 обучающихся на казенном коште (содержащихся на средства ведомства. - Е.К.) состояли 500 человек, на пансионе - 80, а приходящих было 50. Ведомство императрицы Марии Федоровны платило за каждого воспитанника, находящегося на полном пансионе (содержание, воспитание и обучение.-Е.К.) по 300 рублей в год. В число казеннокоштных принимались круглые сироты и те, у которых оставшийся в живых родитель находился не менее пяти лет в безвестной отлучке или страдал одной из пяти тяжких болезней: «совершенной потерей зрения, неизлечимым умопомешательством, падучей болезнью, болезнью рака или разбитием параличом».

На протяжении второй половины XIX столетия в воспитательный институт принимали детей обоего пола не младше 7 лет, уделяя особое внимание физическому развитию; при этом им прививали основы православного нравственного воспитания.

В Сиротском институте учились: шахматист М.И. Чигорин, библиограф В.И. Межов, художник Ф.А. Васильев, физик И.В. Обреимов, математик Б.А. Венков и многие другие.

Распорядок дня

Администрация установила распорядок дня, сходный с другими подобного рода домами для воспитания сирот. Подъем для воспитанников всех возрастов - в 6 часов утра, в 7 часов начинались занятия по строевой подготовке (в конце XIX в. появилась гимнастика), в 7.30 - утренняя молитва. Затем дети строем шли в столовую пить чай с белым хлебом или булочками. (Заметим, что 90% населения страны, т.е. крестьянство, редко могли видеть такую роскошь и вкушали белый хлеб лишь по большим престольным праздникам.)

У старших в 8 утра начинались учебные занятия, три урока с переменами по 10 минут. Завтрак начинался в 11.30 и длился час. После прогулки, игр на свежем воздухе с 13.00 до 14.50 вновь следовали уроки. В 15 часов - обед, а до 17 часов - отдых: игры, пение, ручной труд, фехтование, музыка.

С 17 до 20 часов - приготовление домашнего» задания, физические упражнения, танцы. Воспитатели отводили детей мыться в баню-младших еженедельно, а средних и старших раз в две недели.

В 8 часов вечера воспитанники пили чай с белым хлебом или булочками. Затем располагали временем для досуга, проводя его в рекреационных залах, или занимались музыкой. Духовые оркестры в те времена непременно звучали в садах и парках, для многих воспитанников эта громкозвучная музыка становилась любимым занятием.

Получасовая вечерняя молитва начиналась в 9 часов вечера, а в 10 часов воспитанники отправлялись в дортуар (спальню). В праздничные и воскресные дни они присутствовали на обедне в домовой церкви института. По таким дням воспитанникам, не имевшим замечаний, полагалась увольнительная для посещения родственников.

Дальнейшая судьба института

Выпускники были обязаны прослужить шесть лет писарями и ремесленниками в ведомствах, в которые получат назначение. Только единицы из окончивших институт попадали в другие учебные заведения, что не оправдывало финансовых затрат.

Никакие высочайшие резолюции, никакие перемены целей института не давали результатов - бюрократический контроль за деятельностью образовательного учреждения оказывался неэффективным.

В 1847 г. царь написал записку о несоответствии малых успехов Гатчинского сиротского института издержкам на его содержание.

Власти подвергли Гатчинский институт очередной реорганизации, что выразилось в отказе от элементарного воспитания. Чиновничество попросту проигнорировало накопленный опыт. Обвинив Е.О. Гугеля ни много ни мало в чрезмерном увлечении теорией педагогики (а чему должен посвящать себя воспитатель? Строевой подготовке?), его начинают целенаправленно и методично оттеснять от работы, подвергая различного рода глумлениям и травле.

Столь безжалостное и целенаправленное уничтожение всех его начинаний спровоцировало проявление у тонкого и ранимого Гугеля душевного недуга. Проявив заурядную черствость и мстительность, администрация института, как ей казалось, предала забвению ценное педагогическое наследие Е.О. Гугеля, бумаги и собрание книг по классической европейской педагогике на пятнадцать лет оказались упрятаны в подвале института, где их обнаружил К.Д. Ушинский.

«Но горько же и поплатился он за это увлечение. Покровительствуемый счастливыми обстоятельствами, он мог несколько лет проводить свои идеи в исполнение; но вдруг обстоятельства изменились, и бедняк- мечтатель окончил свою жизнь в сумасшедшем доме, бредя детьми, школой, педагогическими идеями. Недаром же после него закрыли и запечатали его опасное наследство. Разбирая эти книги, исписанные по краям одною и тою же мертвою рукою, я думал: лучше было бы, если бы он жил в настоящее время, когда уже научились лучше ценить педагогов и педагогические идеи», - писал о Гугеле Ушинский.

Заметим, что в 1837 г. немецкий педагог Фридрих Вильгельм Август Фребель изобрел необычное, ставшее со временем привычным название для дошкольного заведения - «детский сад», аналог которого уже создали три россиянина-энтузиаста в Гатчине.

Печальна участь сироты, отыскавшего было свое поприще, сумевшего стать весьма успешным воспитателем таких же, как он, сирот, но потерпевшим неудачу в неравной борьбе с вездесущим нашим злом - всесильным чиновничьим произволом. Все это отдаленно напоминает судьбу главного героя бессмертной комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума», прототипом которого послужил современник «самой бюрократической эпохи», блистательный русский мыслитель Петр Чаадаев, объявленный по велению царя сумасшедшим.

Потеря выдающегося педагога оказалась роковой для дальнейшей деятельности института. Бессердечный казарменный режим утвердился здесь надолго. Все воспитание в институте, по словам весьма компетентного в данном вопросе эксперта К.Д. Ушинского, состояло «только в ограничениях, стеснениях, запрещениях и внешней дисциплине. Но вместе с тем вся детская жизнь в таком заведении принимает какой-то форменный, осторожный характер, конечно, не имеющий ничего общего с делом нравственного воспитания. Жизнь ребенка становится постоянным церемониалом, который весь расписан заранее».

В 1918 г. институт закрыли, спустя некоторое время здесь заново создали детский дом, а затем школу. После Великой Отечественной войны пострадавшее здание пришлось восстанавливать, в нем вновь открыли среднюю школу, а в настоящее время здесь Муниципальная гимназия имени К.Д. Ушинского. На стенах здания помещено несколько мемориальных досок, однако доски в память о Егоре Осиповиче Гугеле, насколько мне известно, пока нет.

Рекомендуемая литература

1. Гугель Е.О. К читателям «Педагогического журнала» // Антология педагогической мысли России первой половины XIX в. (до реформ 60-х годов) / Сост. П.А. Лебедев. М., 1987.

2. Гурьев П.С. Очерк истории Гатчинского сиротского института. СПб, 1854.

3. Гурьев П.С. Воспоминания об Е.О. Гугеле // Русский педагогический вестник. 1859. № 3.

4. Евстафиев П.В. Историческая заметка о преобразованиях Гатчинского института с 1806 по 1878 год. СПб, 1881.

5. Князев Е.А. Россия: от Смуты к реформам (XVII - середина XIX в.). М., 2009.

6. Князев Е.А. Русское образование: персоналия (IX-XX вв.). Saarbrucken: LAP Lambert Academic Publishing, 2012.

7. КуляхтинаЛ.Ф. Гатчинский сиротский институт // http:// history-gatchina. ru / town / gsi / gsil. htm

8. Одоевский В.Ф. Опыт о педагогических способах при первоначальном образовании детей // Отечественные записки. 1845. № 12.

9. Черных О.Б. Императорский Гатчинский Николаевский сиротский институт // История Петербурга. 2007. № 3 (37).

Е. КНЯЗЕВ,
доктор педагогических наук, профессор, МГПУ

Князев Е. Егор Гугель и гнездо пеликана // Дошкольное воспитание, 2013. № 1. С. 104-112.