01 Мая 2013
Несомненным стимулом для развития сельского хозяйства региона стало введение новой экономической политики. Однако засуха 1921 года стала серьезным препятствием для восстановления подорванной аграрной экономики. Трагедия 1921–1922 годов нанесла сельскому хозяйству края ущерб, сравнимый по своим масштабам с национальным бедствием. Одним из важнейших условий восстановления сел и деревень Оренбуржья стал рост населения. Абсолютное выражение его численности по отдельным годам и уездам дает следующая таблица:
Таблица 1. Население Оренбургской губернии (1920 -1925 гг.) [1]
Годы |
Всего по губернии |
||
|
мужчин |
женщин |
всего |
1920 |
304075 |
320227 |
624302 |
1922 |
197873 |
223063 |
420936 |
1923 |
196443 |
228172 |
424615 |
1924 |
212748 |
236112 |
448861 |
1925 |
223144 |
245838 |
468980 |
Как видно из приведенной таблицы, голод 1921 года нанес серьезный урон сельскому населению края. Убыль 203366 человек, из которых более 100000 были потеряны безвозвратно, означало, что часть пригодных к сельскохозяйственному производству земель будут невостребованы.
Необходимо учесть, что при общих громадных людских потерях наибольший ущерб понесла его мужская часть (35% от уровня 1920 г.), которая, в силу специфичности повседневного уклада и наличия в нем большой доли ручного труда, играла в производстве сельхозпродукции ведущую роль.
Рост населения губернии начинается только с 1923 года. С этого периода рождаемость превышает смертность, но дореволюционная численность в 1927 году так и не будет достигнута. Причем, мужская часть деревенского общества пострадала наиболее тяжело.
Социальные потрясения нанесли серьезный урон и важнейшей отрасли сельского хозяйства – скотоводству. Громадное сокращение поголовья произошло в период 1920–1923 годов, а затем началось его постепенное восстановление. Наиболее пострадавшим уездом был Каширинский, наиболее благополучным – Оренбургский. Однако темпы восстановления были более высокими в Орском уезде. И это понятно: данный регион, как известно, принадлежал к категории скотоводческо-земледельческому, со значительной прослойкой казахского (по тогдашней терминологии, киргизского) населения; кроме того, последний граничил с Казахстаном, где численность скота традиционно была большей. Естественно, что сокращение поголовья не могло не сказаться на их количестве в пересчете на одну отдельную крестьянскую семью. Динамику распределения скота в крестьянских семьях показывает следующая таблица:
Таблица 2. Количество скота в среднестатистическом крестьянском хозяйстве [2]
Годы |
Количество голов в одном хозяйстве |
|||
Оренбургский уезд |
Каширинский уезд |
Орский уезд |
по губернии |
|
1917 |
16,6 |
15,5 |
20,4 |
16,9 |
1920 |
11,4 |
10,1 |
14,6 |
11,4 |
1923 |
7,3 |
4,7 |
8,6 |
6,5 |
1924 |
9,3 |
8,1 |
9,9 |
8.9 |
1925 |
11.6 |
9,5 |
13,0 |
11,3 |
Из приведенной таблицы видно, что голодные 1921 и 1922 годы серьезно подорвали экономическую мощь крестьянского хозяйства, которая так и не была восстановлена в последующем. Еще в 1925 году количество скота, приходящегося в Оренбургском уезде на одно хозяйство, составляло 69% от уровня 1917 года, примерно такое же положение дел наблюдается в Каширинском и Орском уездах, где количество скота в пересчете на одну семью составило соответственно 61 и 65%. Недостаток скота в сельских дворах не мог не сдерживать поступательного развития последних, так как прямо и опосредованно влиял на размеры посевных площадей, закупку орудий, предметов постоянного обихода, да и на питание членов аграрной общины.
Сегодня доказано, что жители деревень и сел Оренбуржья недоедали не только в голодные 1921–1922 годы, но и в последующий описываемый период, что, без сомнения, сказывалось на результатах сельскохозяйственного труда, способствовало раннему истощению организма, да и вообще оказывало отрицательное воздействие на воспроизводство численности аграрной части губернии. С учетом потерь в войнах и периода голодных лет это было весьма серьезным препятствием в деле восстановления экономического потенциала.
Особого внимания заслуживает вопрос о состоянии поголовья рабочего скота. В качестве тягловой силы в Оренбуржье использовались лошади и волы. К 1925 году поголовье рабочего скота было восстановлено только на 45%. Именно здесь крестьянство Оренбуржья понесло большие, чем где-либо, потери. И такое положение дел вполне объяснимо. Лошадь, которая до революции составляла основу тягловой силы аграрного поселения края, была востребована для нужд мировой и гражданской войн. Причем, в последней, связанной с вооруженным столкновением на территории губернии, стала объектом усиленных реквизиций конфликтующих сторон. Но еще больший урон конскому табуну был нанесен голодными годами. И эта ситуация вполне понятна. Недостаток кормов ставил крестьянина перед дилеммой: либо лошадь падет от бескормицы, либо ее было необходимо "забивать" на мясо. Нет сомнения в том, что на эту крайнюю меру крестьянин шел весьма неохотно и только тогда, когда все средства спасения животных были исчерпаны. Тем не менее, количество лошадей к 1923 году сократилось на 156284 головы, что, в свою очередь, означало невозможность обработки в этом году 625156 десятин земли (или площадь высева, примерно равная посевам 1921 года)[3]. Как известно, лошадь становится полностью рабочей только к 4 годам. В этом отношении интересны данные, приведенные в книге "Сельскохозяйственные районы и земельные нормы Оренбургской губернии". К 1923 году в регионе были сохранены только лошади рабочего возраста, что было экономически оправдано [4].
Однако существенная убыль этого вида животных могла сказаться отрицательно в будущем, что и произошло в 1924–1925 годах в Каширинском уезде. Крестьяне региона были не в силах купить лошадь, которая стоила весьма дорого (80–120 рублей) и поэтому был вынуждены использовать при проведении сельскохозяйственных работ волов и верблюдов.
Говоря о наличии в крестьянских хозяйствах Оренбуржья скота вообще и рабочего, в частности, нельзя не коснуться вопроса оснащенности сельских производителей инвентарем. 1923 год был годом минимальной численности сельскохозяйственного инвентаря. В 1925 году происходит увеличение (по сравнению с 1920 г.) количества плугов, сеялок, сенокосилок, молотилок и других орудий сельскохозяйственного производства. Однако и в этот период времени примерно одна борона приходилась на 1,5 хозяйства, плуг – на 2, сеялки – на каждое 20-е и т.д.
Из приведенных выше таблиц и данных можно сделать вывод о том, что восстановление аграрной экономики было сопряжено с громадными трудностями. Однако вопреки им развитие сельского хозяйства губернии в 1923–1925 годах шло по восходящей линии. Об этом свидетельствует группировка хозяйств по размерам посевов в 1917–1927 годах, приведенная в таблице 3. [5]
Таблица 3.Распределение хозяйств по размерам посевов в Оренбуржье в 1917- 1925 гг.
год |
число хозяйств |
без посевов и с посевом до 0,1 дес. |
от 0,11 до 1,04 дес. |
1,5-3,4 дес. |
3-6,0 дес. |
6,0-10,0 дес. |
от 10 и выше дес. |
1917 1920 1923 1924 1925 1926/27 |
105765 104902 81541 89065 9370 9573 |
13,6 9,2 11,5 5,8 4,5 4.5 |
– 4,9 18.8 12,0 8,0 7,3 |
– 20,2 31.9 30,9 27,0 24,3 |
– 23,2 22,8 25,7 31,0 29,5 |
– 18.1 9,9 14,2 17,7 18.2 |
– 24,4 5,4 10,4 12,4 16.2 |
В 1924–1925 годах наблюдается устойчивая тенденция сокращения числа дворов, имеющих минимальные площади высева. Причем, количество крестьянских семей, засевающих до 0,1 десятины земли, сокращается, по сравнению с 1923 годом, на 7%, несмотря на неблагополучные и вообще засушливые годы. Также происходит весьма весомое сокращение количества дворов, засевающих до 1 десятины. Группировка с 10 и более десятинами земли сокращается на 8,2% по сравнению с 1920 годом.
Таким образом, данная таблица свидетельствует о поступательном развитии аграрного сектора экономики Оренбуржья. Ведущее место начинают занимать середняки, засевающие от 3-х до 8-ми десятин. Данный тип крестьянских хозяйств вызывает особый интерес прежде всего потому, что, хотя этих площадей, а значит, и объема урожая, пока еще недостаточно для полного превращения хозяйств в рентабельные, уже можно говорить о том, что именно здесь закладывается мощная экономическая база для его дальнейшего развития. По крайней мере, данный сельский житель имеет определенные возможности для того, чтобы обеспечить потребности своей семьи и хозяйства, у него появляются в благоприятные годы и хлебные излишки (если исходить из норм потребления), которые могли бы быть реализованы на рынке и стать одним из основных источников пополнения крестьянского бюджета.
Приведенный выше анализ количественных изменений, происходивших в сельском хозяйстве региона, все же не полностью отвечает на вопрос о проблемах восстановления деревни Оренбуржья. Стержнем любого экономического состояния является доходность его отдельного производственного звена. Рост условно-чистого дохода крестьянского хозяйства в исследуемый период наглядно представляет следующая таблица:
Таблица 4. Доходность крестьянского хозяйства (1923,1926 гг.) [6]
Группа по посеву (в десятинах) |
Доход на одно хозяйство (в рублях) |
|
1923 г |
1926 г. |
|
До 3-х десятин |
168,37 |
261,71 |
До 6-ти десятин |
256,25 |
507,23 |
10 и выше |
611,73 |
1111.50 |
Ежегодные темпы роста условно-чистого дохода для категорий крестьянства, засевающих до 3-х десятин- равны 0,77%, а для хозяйств, имеющих 10 десятин посева, – 0,9%. Видно, что везде наблюдается рост доходов сельского населения, хотя результаты невысоки.
И все же, вне всякого сомнения, развитие сельского хозяйства Оренбургской губернии в период новой экономической политики шло по восходящей линии, однако темпы его восстановления были недостаточными.
Практически ни по одному показателю уровень 1917 года в сельскохозяйственном производстве достигнут не был. Так, посевной клин в 1927 году составил 582000 десятин, в то время как до революции засевалось 933812 десятин. Поголовье скота к 1928 году в губернии уменьшилось на 700000 голов. Площадь высева, приходящаяся на одну крестьянскую семью, сократилась на 36% (с 8,54 десятин до 5,43).
Разумеется, что все приведенные обстоятельства не могли не сказаться на экономическом состоянии жителей сел и деревень, мешали развитию товаро-денежных отношений и негативно влияли на развитие экономики региона вообще.
[1] Сельскохозяйственные районы и земельные нормы Оренбургской губернии. – Оренбург, 1927. С. 192.
[2] Футорянский Л. И., Лабузов В. А. Из истории Оренбургского края в период восстановления (1921–1927 гг.). – Оренбург, 1998. С. 32.
[3] Футорянский Л. И., Лабузов В. А. Из истории Оренбургского края в период восстановления (1921–1927 гг.). – Оренбург, 1998. С. 32.
[4] Сельскохозяйственные районы и земельные нормы Оренбургской губернии. – Оренбург, 1927. С. 186.
[5] Футорянский Л. И., Лабузов В. А. Из истории Оренбургского края в период восстановления (1921–1927 гг.). – Оренбург, 1998. С. 36.
[6] Футорянский Л. И., Лабузов В. А. Крестьянское хозяйство Оренбуржья в годы новой экономической политики. – Оренбург, 1994. С. 25.