Лжедмитрий
В августе 1604 г. Лжедмитрий перешел границу и вступил в пределы Северской земли. Войска Годунова сражались с самозванцем неохотно, многие города и крепости сдавались ему без боя. С каждым новым успехом число сторонников мнимого царевича увеличивалось и в Москве – не только среди горожан, но и в ближайшем окружении Годунова. Помогла самозванцу и смерть царя Бориса. 20 июня 1606 г. состоялся торжественный въезд Лжедмитрия в Москву. Еще до этого были убиты почти все родственники царя Бориса, в том числе и наследовавший ему сын Федор, а также некоторые из сохранивших верность апрельской присяге.
Под маской сына Ивана IV скрывался, как полагали многие современники событий и как считают сегодня почти все историки, беглый монах Григорий Отрепьев. Это был человек несомненно способный: склонность к авантюрам он сочетал с тонким политическим расчетом и государственными талантами. Успех Лжедмитрию I обеспечили, однако, не столько расчет и таланты, сколько общая ситуация в стране. Как писал Н. М. Карамзин, «оцепенение умов предавало Москву в мирную добычу злодейству... Расстрига со своими ляхами уже господствовал в наших пределах, а воины Отечества уклонялись от службы. Так нелюбовь к государю рождает нечувствительность к государственной чести!».
Ни один из самозванцев не посмел бы посягнуть на престол без открытой или тайной поддержки боярских группировок. Лжедмитрий I нужен был боярам для свержения Годунова, чтобы подготовить почву для воцарения одного из представителей боярской знати. Этот сценарий и был разыгран. По замечанию В. О. Ключевского, «самозванство было удобнейшим выходом из борьбы непримиримых интересов, взбудораженных пресечением династии: оно механически, насильственно соединяло под привычной, хотя и поддельной, властью элементы готового распасться общества».
Авантюра самозванца быстро исчерпала себя, когда боярский заговор окончательно созрел. Свержению Лжедмитрия I помогло и то, что падала его популярность в низах столичного общества. Москвичей особенно раздражало постоянное присутствие в городе и в окружении государя поляков; свойственное тогдашнему русскому обществу настороженное отношение к иноверцам и заносчивое поведение многих из «латинян» стали удобным поводом для того, чтобы поднять столичные низы на восстание против Лжедмитрия в мае 1606 г.
Боярский заговор и московский мятеж уничтожили и власть самозванца, и его самого. На троне оказался инсценировавший свое народное избрание Василий Шуйский (1606–1610), заслуживший репутацию «боярского царя». Вступая на престол, Шуйский письменно зафиксировал свои обязательства перед боярской аристократией: во первых, наиболее важные судебные дела царь должен был теперь рассматривать только совместно с Думой; во-вторых, монарх отказался от традиционного права подвергать опале бояр и своих приближенных, руководствуясь только собственным желанием. Ставя царю эти условия, бояре, которым Шуйский был обязан своим престолом, заботились, конечно, о собственных интересах, однако торжественная клятва царя (подкрестная запись) не была рядовым эпизодом в соперничестве бояр и монархов. Присяга царя перед лицом подданных, «дотоле небывалый акт в московском государственном праве», по выражению В. О. Ключевского, стала «первым опытом построения государственного порядка на основе формально ограниченной верховной власти». Но воцарение Шуйского, на время смягчившее противоречия в верхах общества, не принесло успокоения в стране.
В социальных низах антибоярские настроения переросли в открытые выступления, вылившиеся в восстание. Вставший во главе его бывший боевой холоп Иван Болотников призывал истребить бояр и овладеть «...женами их, и вотчинами, и поместьями». Масла в огонь подливала Польша, посылавшая в Московию иезуитов, шляхтичей-авантюристов и разного рода подонков своего общества.
Страну захлестнула уголовщина. Грабежами занимались бродившие от города к городу, польские, дворянские, казачьи отряды, различные ватаги и банды. Помутнение в умах раскалывало семьи, брат шел на брата, отец – на сына. В Москве у кремлевского дворца беспрестанно волновались толпы народа, предписывая Шуйскому, а затем и Боярской думе, что нужно делать и какие указы принимать.
После свержения Шуйского и нескольких месяцев «семибоярщины» претензии на московский престол перешли к иностранцам. В августе 1610 года одна из боярских группировок «организовала» присягу польскому королевичу Владиславу, который после этого еще 24 года считал себя «законным московским государем», хотя не выполнил главного условия бояр – не принял православия.