Самые крупные приказные больницы в середине XIX в. были в Одессе (500 коек), Воронеже (400 коек), Нижнем Новгороде, Полтаве и Симбирске (300 коек) [1, 723]. В то же время целый ряд губернских больниц по своей вместимости не соответствовал существующим потребностям. Так, Вятская губернская больница имела в 1805 г. всего 25 коек [65]. Из-за недостатка мест больные здесь лежали «не только на кроватях, но и на полу и под кроватями едва оным места находятся... больные, лежащие на грязном полу без постелей, лежат в собственном своем платье, не переменяя оного через все пребывание в больнице» [64].
Деятельность приказных больниц
Деятельность приказных больниц строго регламентировалась «сверху». В разработке первого положения о лечебных учреждениях (1826) непосредственное участие принимал сам министр внутренних дел В.П. Кочубей. Положение содержало детальные должностные инструкции персоналу больниц. Специальными циркулярами в больницах были введены единообразные каталоги лекарств, определена стоимость медикаментов на одного больного в сутки (не более 3 копеек серебром). Стремление к единообразию, характерное для николаевской эпохи, сковывало деятельность местных учреждений здравоохранения. Даже все атрибуты больничного быта — одежда больных, мебель, все имущество и медицинское оборудование лечебных учреждений — должны были изготовляться по образцам и рисункам, направляемым в губернии министерством. Образцом мелочного регламентирования внутрибольничных порядков был Указ Николая I «О расположении в больнице кроватей и закладывании окон до трети ставен» от 8 апреля 1826 г. [34].
Больница для чернорабочих
Состояние медицинского обслуживания и материально-техническое оснащение приказных больниц на периферии и в центре имели существенные различия. Столичные больницы, как правило, находились в более привилегированном положении, но и здесь имели место исключения.
В этом убеждают сведения, собранные в 1858 г. доктором медицины и хирургии, почетным лейб-медиком А.И. Овером, касающиеся ряда московских больниц гражданского ведомства, прежде всего больницы для чернорабочих (1844).
Находившаяся под управлением Московского попечительного совета, эта больница содержалась по общим для приказных больниц правилам и обеспечивалась средствами специального фонда, аккумулировавшего ежегодный 70-копеечный сбор с каждого чернорабочего, проживавшего в Москве. Размещалась она в здании Старо-Екатерининской больницы. К 1848 г. в результате увеличения числа арендуемых зданий вся больница для чернорабочих располагала значительным коечным фондом — 750 мест (из них 250 — для сифилитиков). Несмотря на то что на запланированное строительство нового здания больницы для чернорабочих поступали значительные пожертвования, она продолжала располагаться все в тех же ветхих помещениях, не приспособленных для больничных нужд.
Большой проблемой для персонала больницы являлось постоянное ее переполнение и недостаточное финансирование. По свидетельству А.И. Овера, в больнице наблюдалась и «особенная скудость в госпитальных принадлежностях». На 1 ординатора приходилось до 100 больных [28, с. 71, 94]. Несмотря на тяжелые условия работы, многие врачи больницы имели научные публикации в медицинской печати, защищали диссертации. В стационаре осуществлялись достаточно сложные хирургические вмешательства: ампутации конечностей, грыжесечения, камнесечения, трепанации черепа, операции на глазах (в том числе по поводу катаракты), перевязка артерий и многие другие.
Екатерининская больница
Примером более благополучного столичного лечебного учреждения являлась Екатерининская больница. В 1833 г. она поступила в ведение Московского попечительного совета. В финансировании больницы принимала участие и Московская городская дума.
Екатерининская больница в Москве
На базе больницы работала клиника Медико-хирургической академии, а с 1846 г. — университетская госпитальная клиника из двух отделений (хирургического и терапевтического по 110 коек). В каждом отделении дополнительно к штатным должностям работали профессор, адъюнкт и два ассистента. Профессора хирургического отделения оперировали в больнице безвозмездно. За первое десятилетие работы клиники более 1700 студентов-медиков получили «свое окончательное образование в Екатерининской больнице» [28, с. 34]. Организация клиники определила особое положение Екатерининской больницы в ряду других лечебных заведений столицы. Она отличалась лучшим материальным оснащением, хорошим питанием больных. По словам А.И. Овера, она никогда не была переполнена, и даже ее 220 кроватей не всегда были заняты больными.
Следует отметить, что университетские клиники были открыты на базе приказных больниц и в других университетских городах (Казани, Томске), что благоприятно отражалось на судьбе лечебных заведений.
Помимо крупных больниц, финансируемых приказом общественного призрения, в Москве находилось немало мелких, входивших в состав тех или иных приказных благотворительных заведений. К их числу принадлежала больница на 50 коек при Екатерининской бога-дсльне, открытая в 1836 г. Небольшие больницы существовали при смирительном и работном домах, московском сиротском доме. Таким образом, гражданское население Москвы имело возможность получения необходимой медицинской помощи. Только больницы, управлявшиеся Московским попечительным советом, могли предоставить помощь одновременно 1050 больным (без учета амбулаторной и психиатрической помощи).
Но уже на небольшом отдалении от древней столицы, в уездных городах московской губернии дело с оказанием медицинской помощи гражданскому населению обстояло значительно хуже. Например, в Верейске вся городская больница располагалась в одной комнате, способной вместить 5 человек, но в которую помещали до 15 больных. В Дмитрове имелась больница всего на 15 кроватей. Зачастую в больницах отсутствовал медицинский персонал, его заменяли «сидсльники» [61].
Больничное строительство в Сибири
В Сибири начало XIX в. также было отмечено больничным строительством. В 1818 г. в Томской губернии насчитывалось уже четыре больницы приказа общественного призрения. Самой крупной в Сибири была больница в Иркутске — на 100 коек. По данным на 1851 г., все сибирские больницы в течение года могли оказать медицинскую помощь только 7 тыс. больных, что не могло удовлетворить потребности такого большого региона с населением около 3 млн человек (по переписи 1858 г.) [53, с. 93—95). При этом сибирские больницы отличались крайне высокой летальностью (до 20%!), что во многом объяснялось содержанием в них большого числа ссыльнопоселенцев.
Состояние приказных больниц не способствовало выздоровлению пациентов. Так, например, Тюменская приказная больница была «расположена в старом доме вблизи навозной ямы и кладбища и по случаю ветхости строения в летнее время от дождя бывает течь и сырость, а в палатах больные с различными заболеваниями, в том числе и послеоперационные, находятся вместе» [66].
Несмотря на многочисленные недостатки в организации лечебного дела, прогресс медицинской науки в середине XIX в. коснулся и приказных больниц. В соответствии с требованиями Министерства внутренних дел, не только столичные, но и периферийные больницы обзаводились новинками медицинской «техники» (например термометрами Реомюра), вводили в оперативную практику применение эфирного наркоза, начали ведение историй болезни, взяли за правило отдельно содержать сифилитических больных и т.д.
Прекращение кредитной деятельности приказов (1859) негативно сказалось на положении лечебных учреждений.
Ко времени земской реформы количество приказных больниц сократилось до 519, в них насчитывалось 17 350 штатных коек приказов [26, с. 19]. Земские деятели, характеризуя состояние доставшихся им в наследство приказных больниц, констатировали их крайне запущенное состояние. Исключение представляли столичные учреждения, а также ряд больниц Екатеринославской, Казанской, Калужской и Тамбовской губерний.
Литература и архивные источники
История здравоохранения дореволюционной России (конец XVI-начало XX в.)
/ Под ред. Р.У. Хабриева. - М.: ГЭОТАР-Медиа, 2014.