Исследования эпохи дворцовых переворотов в конце XIX - начале XX в.

Соловьев видел профессиональный «интерес» изучения этой эпохи в том, что «здесь русские люди были предоставлены самим себе ввиду громадного материала, данного преобразованием» [1]. Кроме того, историк ввел в научный оборот большинство известных к тому времени и использующихся по сей день источников. В «Истории России» С.М. Соловьев не только подробно описал основные политические коллизии, но и выделил характерные черты той эпохи, которые можно суммировать таким образом:

1. Борьба придворных «партий» после смерти Петра I привела к уклонению от намеченной им программы преобразований и недопустимому засилью иностранцев в правящих кругах.

2. Оскорбленное «народное чувство» вызвало перевороты 1741 и 1762 гг., как «народное движение, направленное против преобладания иноземцев», что означало «возвращение к правилам Петра Великого», получившее поддержку всего общества.

3. 20–50-е гг. XVIII в. были отмечены «сильным влиянием гвардии» как института, «заключавшего в себе лучших людей, которым были дороги интересы страны и народа».

4. Еще одним важным фактором политической нестабильности Соловьев признавал вмешательство иностранной дипломатии во внутренние дела страны [2].

Выдвинутая Соловьевым концепция политической истории России послепетровского времени прочно вошла в науку и школьные учебники: научный авторитет ученого и богатство собранного им материала были вне критики.

Монографическое изучение отдельных сюжетов

Появление фундаментального курса явилось отправной точкой для следующего этапа исследования, связанного с монографическим изучением отдельных сюжетов в рамках периода и выявлением спорных позиций.

Примером подобного рода может служить изучение междуцарствия 1730 г. Отталкиваясь от труда Соловьева, публицист и писатель Е.П. Карнович закрепил и «оппозиционную» концепцию событий 1730 г. Он связал «революционное движение» 1730 г. с прежними попытками ограничения самодержавия и практикой Земских соборов допетровской России. Следующим шагом в логике исследования проблемы стала монография Д.А. Корсакова о воцарении Анны Иоанновны, положившая начало традиции изучения событий и политических проектов 1730 г. и вызвавшая, в свою очередь, серьезную полемику. [3]

Поставленные в трудах Соловьева проблемы заинтересовали также историков права. А.Д. Градовский одним из первых отметил, что исторический опыт показал несостоятельность «великодушных намерений» Петра I создать новый порядок престолонаследия, и проследил, как с помощью «государственных переворотов» менялись принципы этого важнейшего монархического государственного устройства [4]. В.Н. Латкин обратил внимание на исключительный характер власти самого Петра I, изменившего, по его мнению, «весь общественный и государственный строй древней России», хотя после его смерти «старые традиции стали снова оживать». Автором были отмечены споры коллег-юристов по поводу полномочий Верховного Тайного совета - в частности, ограничения им прерогатив самодержавной власти de facto и de jure [5].

Причины подобного «беззакония» попытался впервые сформулировать И.И. Дитятин в статье, очевидно, не случайно появившейся в 1881 г., когда самодержавие впервые за много лет столкнулось с покушением на власть и жизнь монарха. Ученый отметил принципиальные особенности верховной власти, в той или иной мере сохранившиеся до конца XIX в. Это, во-первых, отсутствие «единообразного порядка» в государственном устройстве, когда «в течение всего XVIII столетия ни один носитель верховной власти не назначался на престол законом самим»; во-вторых, нежелание самой власти хоть как-то обозначить пределы своих полномочий; наконец, «личное начало», определявшее отношения монарха и его слуг [6].

Профессор Дерптского университета А.Г. Брикнер собрал обширный материал для создания труда по истории послепетровских царствований 1725-1762 гг. Итогом этой незавершенной работы стали помещенные в разных периодических изданиях статьи, представляющие и сейчас интерес, поскольку они были написаны с привлечением обнаруженных автором дипломатических документов из архивов Берлина, Вены, Стокгольма. Но в самих событиях Брикнер видел только столкновение личных выгод вельмож и не усматривал никакого «политического элемента» [7].

Использование фактического материала, внимание к социальным проблемам

Вводившийся в оборот фактический материал и характерное для науки второй половины XIX столетия внимание к социальным проблемам вызывали несогласие с заданной Соловьевым концепцией.

Российский историк, академик Петербургской АН (1900) Василий Осипович Ключевский (1841-1911) главной чертой «эпохи дворцовых переворотов» считал выдвижение новой господствующей силы, «дворянства с гвардией во главе», ставшей «политической школой» этого сословия, формировавшей его взгляды и помогавшей удовлетворению его притязаний.

Ключевский впервые поставил вопрос о необычной для других европейских держав социально-политической роли гвардии. Соловьев видел в ней «лучших людей» страны, усилиями которых произошло в 1741 г. «возвращение к правилам Петра Великого». С точки же зрения Ключевского, царствование Елизаветы, напротив, явилось «крутым поворотом от реформы Петра I», и именно гвардия способствовала становлению режима «дворяновластия». Шляхетство получило «законодательное удовлетворение важнейших нужд и желаний», поскольку на этом пути «нужды казны дружно встретились со стремлениями дворянства»; в результате Россия отстала от других европейских стран «на крепостное право» [8].

Ключевский отметил также развитие этой политической роли гвардии на протяжении послепетровской эпохи. По его мнению, «в 1725, 1730 и 1741 гг. гвардия установляла или восстановляла привычную верховную власть в том или другом лице, которое вожди ее представляли ей законным наследником этой власти. В 1762 г. она выступала самостоятельной политической силой, притом не охранительной, как прежде, а революционной, низвергая законного носителя верховной власти, которому сама недавно присягала». Впрочем, историк скептически оценивал степень политического прогресса российской государственности: «Дворцовое государство преемников Петра I получило вид государства сословно-дворянского. Правовое народное государство было еще впереди и не близко». В другой лекции приговор был еще более строгим: «Гвардия могла быть под сильной рукой только слепым орудием власти, под слабой – преторианцами или янычарами [9].

Ученый первым постарался уловить внутренний механизм политических потрясений этого периода, к которым его предшественники подходили, прежде всего, с их внешней стороны. К сожалению, он не стал развивать далее собственные подходы, а его литературное мастерство способствовало закреплению сложившихся штампов известных событий, некритически воспроизведенных в «Курсе русской истории», вроде описания предсмертной попытки Петра написать имя наследника, явления той же ночью гвардейских полков или характеристики «иноземного ига» при Анне Иоанновне с «жестокими казнями», «шпионством» и упадком «народного хозяйства» [10].

О социальных последствиях «эпохи дворцовых переворотов» писали ученики Ключевского в начале XX в., когда обсуждение проблем государственного устройства страны полуторавековой давности становилось весьма злободневным. Историк, академик РАН с 1921 г. (академик АН СССР с 1925 г.) Михаил Михайлович Богословский (1867-1929) и российский политический деятель и историк Павел Николаевич Милюков (1859-1943), в отличие от своего учителя, видели в событиях 1730 г. не только конфликт «органов правительства между собою за распределение власти», но и борьбу за конституцию, отвечавшую «интересам всего общества». Но «конституционалисты» и «верховники» не сумели договориться, и страна «пошла далеко не тем путем, о котором мечтали руководители движения 1730 г.» [11].

Позиция российских историков, учеников Ключевского - академика РАН с 1920 г. (академика АН СССР с 1925 г.) Сергея Федоровича Платонова (1860-1933) и академика АН СССР (1929) Матвея Кузьмича Любавского (1860-1936) - была более традиционной. Для них 1725-1762 гг. оставались «темным периодом» нашей истории. В действиях сторонников Петра II в 1725 г. и «верховников» в 1730 г. они видели «реакционные стремления к старым московским порядкам» и попытки установить «аристократическое правление», а в событиях 1741 г. – свержение ненавистного «немецкого режима» русской гвардией, отражавшей интересы дворянского класса [12].

Таким образом, на рубеже XIX-XX вв. наметился переход от общих оценок «эпохи дворцовых переворотов» к монографической разработке этой проблематики и тенденции к фундаментальному исследованию всего периода на базе многочисленных разрозненных публикаций.

В начале XX века, кроме упомянутых, обозначились и иные подходы к изучению этого периода – серийная публикация документов и на этой основе исследования повседневной работы государственного аппарата. Вышла монография Б.Л. Вяземского о Верховном Тайном совете. В книгах В.Н. Строева и В.Н. Бондаренко о царствовании Анны Иоанновны проявилась тенденция к пересмотру безусловно отрицательных его оценок как времени упадка и господства иноземцев [13]. К юбилею Сената в 1911 г. увидело свет многотомное коллективное исследование по истории этого учреждения, затем была опубликована богато документированная история императорского Кабинета [14].

Появились работы о «падении» канцлера А.П. Бестужева-Рюмина и Лестока [15]. В Германии в 1900 г. вышли в свет в не урезанном цензурой виде два первых тома сочинения российского историка и публициста Василия Алексеевича Бильбасова (1837-1904), посвященные подготовке и проведению переворота 1762 г. [16]. Были подготовлены и опубликованы многотомные «истории» Преображенского и Семеновского полков, а также чрезвычайно информативная монография С.А. Панчулидзева о кавалергардах. Обширные полковые архивы дали их авторам немало информации о формировании этих частей, смене офицерского и командного состава, а также участии гвардейцев в придворной борьбе [17]. Однако все эти начинания так и не получили завершения в виде самостоятельного исследования.

Выводы

Итак, началом нового этапа изучения эпохи дворцовых переворотов можно по праву считать освещение послепетровской эпохи в XVIII-XXV томах «Истории России» С.М. Соловьева, вышедших в 1867–1875 гг. Труд Соловьева окончательно перевел проблему из области политических секретов, с одной стороны, и предмета «обличения», с другой, в сферу научного изучения. Впервые читатель получил подробную панораму эпохи, которая рассматривалась не как провал между «великими» правлениями Петра I и Екатерины II, а в качестве самостоятельного и важного периода отечественной истории.

Появление фундаментального курса явилось отправной точкой для следующего этапа исследования, связанного с монографическим изучением отдельных сюжетов в рамках периода и выявлением спорных позиций.

Вводившийся в оборот фактический материал и характерное для науки второй половины XIX столетия внимание к социальным проблемам вызывали несогласие с заданной Соловьевым концепцией.

В.О. Ключевский впервые поставил вопрос о необычной для других европейских держав социально-политической роли гвардии. Если Соловьев видел в ней «лучших людей» страны, усилиями которых произошло в 1741 г. «возвращение к правилам Петра Великого», то с точки зрения Ключевского, царствование Елизаветы, напротив, явилось «крутым поворотом от реформы Петра I», и именно гвардия способствовала становлению режима «дворяновластия». В.О. Ключевский впервые поставил вопрос о необычной для других европейских держав социально-политической роли гвардии, отметил развитие этой политической роли гвардии на протяжении послепетровской эпохи - от помощи в восстановлении в понимании гвардии законного наследника (1725, 1730 и 1741 гг.) до выступления в качестве самостоятельной политической силы, низвергая законного носителя верховной власти, которому сама недавно присягала (1762 г.).

На рубеже XIX-XX вв. наметился переход от общих оценок «эпохи дворцовых переворотов» к монографической разработке этой проблематики и тенденции к фундаментальному исследованию всего периода на базе многочисленных разрозненных публикаций. О социальных последствиях «эпохи дворцовых переворотов» писали ученики Ключевского в начале XX в., когда обсуждение проблем государственного устройства страны полуторавековой давности становилось весьма злободневным. Тогда же обозначились и иные подходы к изучению этого периода – серийная публикация документов и на этой основе исследования повседневной работы государственного аппарата.

-----

1. Соловьев С.М. Сочинения: В 18 т. М., 1993. Kн. IX. C. 539.
2. См.: Соловьев С.М. Сочинения: В 18 т. М., 1993. Кн. IХ. С. 539-540; Кн. Х. С. 70-71; Кн. XI. С. 11-51; Кн. ХIII. С. 68-69.
3. Карнович Е.П. Замыслы верховников и челобитчиков в 1730 г. // Отечественные записки. 1872. №1. С.209-232; №2. С.489, 509-510; Корсаков Д.А. Воцарение императрицы Анны Иоанновны. Казань, 1880.
4. Градовский А.Д. Указ. соч. Т.7. С. 156-158
5. Латкин В.Н. Указ. соч. С.249-252,274.
6. Дитятин И.И. Верховная власть в России XVIII столетия // Дитятин И.И. Статьи по истории русского права. СПб., 1895. С.614-628.
7. См.: Брикнер А.Г. Император Иоанн Антонович и его родственники. М., 1874; Он же. Император Петр III (по депешам графа Мерси) // ДИНР. 1878. № 11. С. 177-200; Он же. Жизнь Петра III до вступления на престол // РВ. 1882. №11. С.5-53; 1883. №1. С.184-242; №2. С.711-755; №10. С.473-521; №13. С.509-548; Он же. Принц Гессен-Гомбургский в России // ИВ. 1893. №4. С.169-176; Он же. Дипломатия в манеже // ИВ. 1893. №11. С.559-565; Он же. Австрийские дипломаты в России (по документам Венского архива) // BE. 1893. №12. С.490-509; Он же. Императрица Екатерина I. 1725-1727 // BE. 1894. №1. С.121-148; №2. С.615-646; Он же. Россия и Дания при императрице Екатерине I // РМ. 1895. №2. С.39-60; №3. С.41-56; №7. С.104-118; №9. С.24-33; Он же. Русский двор при Петре П. 1727-1730: По документам Венского архива // BE. 1896. №1. С.99-125; №2. С.559-598; №3. С.7-44; Он же. Падение Бирона. 1740 (по новым данным из разных архивов) // См.: Новое слово. 1895. №3. С.207-226; 1896. №4. С.134-152; №6. С.25-45; №8. С.52-78. О работах историка см.: Цветаев Д.В. А.Г. Брикнер // Русское обозрение. 1896. №12. С.851; Шмурло Е.Ф. А.Г. Брикнер // ЖМНП. 1897. №2. С. 121.
8. Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. 4. М., 1989. С.238–312.
9. Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. 4. М., 1989. С. 77, 327–331. Еще ниже Ключевский оценивал достоинства самих правителей той поры, которую для себя определил «эпохой воровских правительств» (Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории, М., 1968. С.389).
10. Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. 4. М., 1989. С.238, 240, 272-274.
11. Богословский М.М. Конституционное движение 1730 г. М., 1905. С.31; Он же. История России XVIII в. С.52-61; Ковалевский М.М. Очерки по истории политических учреждений России. СПб., 1908. С.97; Милюков П.Н. Верховники и шляхетство // Из истории русской интеллигенции. СПб., 1903. С. 13-14, 22, 33,38
12. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. – М., 1993. С. 544, 560–564; Любавский М.К. Русская история XVIII в. М., 1913. 4.1. С. 3, 41, 63.
13. Вяземский Б.Л. Верховный Тайный совет. СПб., 1909; Строев В.Н. Бироновщина и Кабинет министров (Очерки внутренней политики императрицы Анны). М., 1909; Бондаренко В.Н. Очерки финансовой политики Кабинета Анны Иоанновны. М., 1913; История Правительствующего Сената за 200 лет. 1711-1911. Т.2. СПб., 1911.
14. См.: История Правительствующего Сената за 200 лет. 1711-1911. СПб., 1911. Т.2; 200-летие Кабинета его императорского величества. 1704-1904. СПб., 1911.
15. См.: Щепкин Е.Н. Падение канцлера графа А.П. Бестужева-Рюмина. Одесса, 1901; ФурсенкоВ.В. Дело о Лестоке 1748 г. //ЖМНП. 1912. №4.
16. Судьба этого исследования оказалась загадочной. Изданы были лишь тома 1, 2 и 12-й); остальные, уже написанные, после кончины Бильбасова в 1904 г. пропали; в одном из некрологов имеются сведения об уничтожении их самим автором перед смертью (см.: Шиман Т. Три русских историка// ИВ. 1906. №6. С.959).
17. См.: Чичерин А.К., Долгов С.Н., Афанасьев А.Н. История лейб-гвардии Преображенского полка. 1683-1883. СПб., 1883. Т.1-4; Бобровский П.О. История лейб-гвардии Преображенского полка. СПб., 1900. Т.1. СПб., 1904. Т.2; ДиринП.Н. История лейб-гвардии Семеновского полка. СПб., 1883. Т.1-2; Зноско-Боровский Н.А. История лейб-гвардии Измайловского полка. 1730-1880. СПб., 1882; Панчулидзев С.А. История кавалергардов. 1724-1799-1899. СПб., 1899-1912. Т.1-4 (рецензию Е.С. Шумигорского на это издание см.: ИВ. 1899. №11. С.649-654; 1900. №4 С.295-296).