Краковский университет
Более важным было то, что преподавание математических наук было издавна здесь поставлено лучше, чем во многих других европейских учебных заведениях того времени. Уже около 1405 г. в нем была учреждена математическая кафедра, в 1459 г. появляется кафедра астрологии, в которой сосредотачивались также знатоки математики и астрономии. Во времена Коперника преподаванием точных наук в Краковском университете занималось до 10 профессоров и преподавателей — штат по тем временам весьма многочисленный.
Известный коперниковед Л.Л. Биркенмайер в результате тщательного исследования архивных материалов восстановил план преподавания точных наук в годы учения Коперника, а также фамилии преподавателей. Из этого перечня можно составить общее представление о сведениях, которыми могли располагать тогдашние выпускники университета и Коперник — в том числе.
Приводимый перечень, естественно, вряд ли уже в то время полностью обеспечивал потребности профессионального астронома, хотя, в частности, вычислительные методы во многих пособиях из числа упомянутых выше рассматривались довольно подробно. Нужно, однако, помнить, что профессиональных математиков и астрономов тогда не готовили ни в одном из учебных заведений Европы, а соответствующие сведения по этим наукам сообщались студентам всех основных тогдашних специальностей на подготовительных факультетах (факультетах искусств, как они назывались).
Реализм и номинализм средневековой философии
Важно, однако, другое. Уже в стенах Краковского университета Коперник не мог не ознакомиться с наиболее выдающимся явлением в истории средневековой философии – борьбой «номинализма» с «реализмом», оставившей в истории Ягеллонского университета весьма ощутимые следы.
Основным предметом спора между представителями обоих течений была, как известно, природа общих понятий - универсалий.
- Представители реализма утверждали, что универсалии существуют реально, независимо от человеческой мысли и речи, являясь прообразами, предшествующими единичным вещам.
- Сторонники номинализма, напротив, настаивали на реальности лишь единичных, индивидуальных вещей, считая универсалии простыми названиями, именами («Universalia sunt nomina»).
Таким образом, предмет спора заключался в выяснении того, что чему предшествует: идеи вещам или объективно существующие вещи общим идеям, движется ли человеческое познание от ощущений к понятиям или, наоборот, от понятий к ощущениям вещей.
Следовательно, хотя многие участники этих споров за богословским схоластическим пустословием и не замечали всей философской глубины проблемы, в них можно видеть не только борьбу эмпиризма с рационализмом, но и начало размежевания двух противоположных философских тенденций — материализма и идеализма. «Конечно ,— писал В.И. Ленин, — в борьбе средневековых номиналистов и реалистов есть аналогии с борьбой материалистов и идеалистов...».
Характерным для учения номиналистов было стремление освободиться от догматически понимаемых и к тому же искаженных в целях обоснования и защиты католицизма положений философии Аристотеля. Если ограничиться физикой и космологией, то наиболее важной у номиналистов, в частности, у пользовавшихся большим влиянием в Кракове сторонников французской номиналистической школы Буридана, была систематическая критика учения Аристотеля о движении.
Так вырабатывалось критическое отношение к старым учениям. Но взамен обветшалых догм должны были появиться новые учения. Не все, конечно, делалось сразу, но краковские ученые в своих усилиях привнести новое не были в числе последних. Примером тому может послужить выдержка из так называемого «Краковского комментария» неизвестного автора (1459 г.):
«Краковский комментарий»
Краковские ученые середины XV века в своих усилиях привнести новое взамен обветшалым догмам не были в числе последних. Вот выдержка из так называемого «Краковского комментария» неизвестного автора (1459 г.):
- «Небу нет необходимости двигаться для получения чего-либо от Земли. Земле же необходимо двигаться, чтобы получить от неба кое-что, а именно — влияние. Поэтому более разумным кажется, чтобы двигалась Земля, а не небо, и чтобы покоилось небо, а не наоборот. Подтверждается так: движение получается вследствие нужды, следовательно то, у которого больше нужды, больше должно и двигаться, а Земля нуждается в большем, чем небо.
- В-третьих, покой благороднее, чем движение, так как он является концом (целью) движения, следовательно, покой должен быть присущ более благородным телам, как небо, а движение — менее благородным, к числу которых принадлежит Земля.
- В четвертых, лучше объяснить явление при помощи меньшего предположения, чем большего. Отсюда ясно, что большое тело тяжелее двигать, чем малое; поэтому разумнее кажется, чтобы Земля, очень малая, двигалась бы быстрее всех, а высшая сфера покоилась, а не наоборот.
- Пятое — самое главное. Всякое простое тело долженствует иметь некоторое естественное движение, т. е. простое движение. Таким телом и является Земля, ибо она из простых тел...
- В-шестых, Земля имеет сферическую форму. Сферическая же форма весьма способна к движению, и больше всего к круговому. Поэтому, если Земля фактически не движется, или движется только иногда, то ясно, что такая способность Земли к движению будет напрасной» [3].
Из осторожности комментатор прибавляет:
- «Земля не движется круговым движением от востока к западу или, наоборот, суточным движением, как хотели сказать древние, ибо они говорили, что Земля движется, а небо покоится. Ибо при помощи движения Земли и покоя неба мы никак не можем объяснить противостояния и соединения планет и затмения Солнца и Луны». [4]
Как видим, в Кракове уже в середине XV в. высказывались, пусть робкие и наивные, соображения о возможности движения Земли. Вообще, хотя большинство профессоров тогдашних университетов вело преподавание непосредственно по трактатам классиков, в Кракове ужо в те времена составляются собственные комментарии к сочинениям Аристотеля и других авторитетов.
Уже около 1450 г. Марцин Круль, позже стоявший здесь во главе кафедры астрологии, написал трактат о геометрии, «Opus de geometria», в котором выделялись следующие разделы: альтиметрия (измерение высот), планиметрия, профунди-мотрия (измерение глубин) и стереометрия. Он же занялся составлением поправок к альфонсинским таблицам и работал над проектом усовершенствования юлианского календаря.
Его ученик Петр Гассович составил «Золотые таблицы истинных и средних планетных движений». Воспитанник Краковского университета Марцин Былица из Олькуша, поддерживавший со своей alma mater тесные отношения, сотрудничал со знаменитым Региомонтаном в вопросах исправления ошибок в старых планетных таблицах и составил вместе с ним «Tabulae directioiium profectionumque» («Таблицы направлений и удалений») — книгу, которой Коперник позже пользовался в течение всей своей жизни.
Основными «астрономическими светилами» Кракова ко времени поступления туда Коперника были Ян из Глотова и его ученик Войцех (Альберт) из Брудзева (Брудзевский). Первый уточнил географические координаты Кракова, составил учебные пособия по различным разделам астрономии, в частности, написал введение к трактату о сфере Сакробоско, толкование астрономических таблиц для краковского меридиана, описание 48 созвездий, введение в космографию (география по Птолемею). Гораздо более важной для астрономического и философского образования Коперника была деятельность Войцеха Брудзевского, хотя его роль в этом и завышается многими биографами Коперника.
Отзывы современников о Краковском университете
Ученый нюрнбергский историк, врач и географ Гарт-ман Шедель в своей известной «Хронике мира», составленной между 1480 и 1492 гг., описывая Краков, говорит, что здесь «...находится университет, известный вследствие большого количества славных и ученых мужей в нем, которые занимаются разными науками — красноречием, поэтикой, философией и физикой. Однако более всего расцветает в нем астрономия, и в этом отношении, как я знаю, нет более славной школы и во всей Германии».
Профессор астрономии Тюбингенского университета, Иоганн Штёффлер, предшественник Мёстлина, учителя Кеплера, и составитель распространенных в то время эфемерид, писал: «Краков... славится свободными науками, главным образом математическими». Несколько позже субканцлер Кельнского университета так отзывался о Краковском университете: «Он был основан для занятий разными науками; однако больше всего там процветают... математические науки и классическая литература».
Даже Эней Сильвий Пикколомини, с 1458 г. папа Римский Пий II, в общем весьма не расположенный к Польше, писал, что в Кракове «расцветает школа свободных искусств, славная математической наукой».
Примеры высокой оценки состояния преподавания математических наук в Кракове можно было бы продолжить. Они нужны нам для того, чтобы подчеркнуть роль Кракова в подготовке Коперника к его научной деятельности, обеспечившей столь выдающиеся результаты.
Четыре года, проведенные Коперником в стенах Краковского университета, были для него, вне всякого сомнения, важнейшим периодом овладения знаниями, без которых его дальнейшая плодотворная научная деятельность вряд ли была бы возможна.
Сам Коперник в связи с этим говорил так: «Me genuit Torunia, Cracovia rae arte polivit» — «Меня породила Торунь, а Краков наукой украсил». Однако учеба Коперника в Кракове не дала ему ни докторского диплома, ни даже, насколько известно, степени магистра искусств, присваивавшейся после окончания философского факультета, т. е. факультета искусств.
Влияние Войцеха Брудзевского на становление Коперника как ученого
Основными «астрономическими светилами» Кракова ко времени поступления туда Коперника были Ян из Глотова и его ученик Войцех (Альберт) из Брудзева (Брудзевский).
Первый уточнил географические координаты Кракова, составил учебные пособия по различным разделам астрономии, в частности, написал введение к трактату о сфере Сакробоско, толкование астрономических таблиц для краковского меридиана, описание 48 созвездий, введение в космографию (география по Птолемею).
Гораздо более важной для астрономического и философского образования Коперника была деятельность Войцеха Брудзевского, хотя его роль в этом и завышается многими биографами Коперника.
Брудзевский родился в 1445 г., окончил Краковский университет; получив там же ученые степени, он работал в Кракове многие годы и с 1485 г. был деканом факультета искусств. Видный польский гуманист, Брудзевский был одним из основателей известного «Litteraria Sodalitas Vistulana» — «Надвислянского литературного общества». Разносторонние знания и эрудиция Брудзевского доставили ему широкую известность за пределами Польши. Один из его современников (Эстикампиан) пишет:
«Наш Брудзевский уже настолько глубоко владеет математическими науками, что своей мыслью обнимает все то, что и Евклид и Птолемей получили своим изобретательским умом, а вещи, превышающие наше восприятие, он умеет таким образом изложить слушателям, что они становятся для них попятными яснее света, прямо как если бы они видели их своими глазами».
Видный краковский астроном Мартин Бем из Олькуша говорил о Брудзевском: «Как астроном он превосходил в Польше всех других» и «Это был знаменитый математик». Брудзевский был автором трактата «Tubulae resolutae» («Таблицы решений»), посвященного вычислению изменений положения небесных тел, а также астрономического учебника «Commentaria utilissima in theoricis planetarum» («Полезнейшие комментарии к теории планет»), изданного в Милане в 1495 г., и многих рукописных сочинений.
В Краковском университете Брудзевский читал арифметику, перспективу, теорию движения планет. Последняя излагалась им по Пейербаху, но с собственными комментариями. Комментарий Брудзевского скоро стал одним из основных руководств Коперника при изучении астрономии. В нем Брудзевский критикует эпициклы и эксцентры Птолемея, замечая:
«А существуют ли эксцентры действительно в планетных сферах - этого никто из смертных не знает; если не считать, что они [аксцентры], а также и эпициклы, стали известными благодаря откровению духов, то они возникли лишь в воображении математиков».
Известны и другие критические высказывания Брудзевского в адрес системы Птолемея. Влияние Брудзевского на воспитание у Коперника критического отношения к учению Птолемея могло бы быть весьма значительным, но...
Бытует повторяемый во многих биографиях Коперника рассказ о том, что Брудзевский, обратив внимание на талантливого студента Николая из Торуни, стал с ним дополнительно заниматься и даже доверительно сообщил ему свои сокровенные мысли о гелиоцентрической системе мира. По этой версии Коперник увлекся астрономией именно благодаря блестящим лекциям Брудзевского. Версия эта ведет свое начало от первого польского биографа Коперника Шимона Старовольского (1625).
Увы, все это близко к легенде: в 1864 г. профессор Франтишек Карлипский, тогдашний директор астрономической обсерватории в Кракове, обратил внимание на то, что во время пребывания Коперника в Краковском университете Брудзевский уже не читал лекций по астрономии, а излагал учение Аристотеля со своими комментариями на богословском факультете, а затем выехал в Вильно, где был личным секретарем литовского великого князя Александра Ягеллончика. Там он и умер в 1497 г.
Но если Коперник и не был прямым воспитанником Брудзевского, он во всяком случае не мог не испытать его влияния, и притом весьма значительного. Ведь большинство преподавателей Коперника по университету были или прямыми учениками Брудзевского, или же, признавая его эрудицию и авторитет, использовали составленные последним комментарии. Высокий уровень преподавания математики и астрономии в Ягеллонском университете подчеркивался многими современниками.
Переезд Коперника в Лидсбарк и отъезд в Италию
По-видимому, во второй половине 1495 г. Коперник покидает Краков и появляется в Лидзбарке, резиденции епископа Вармии — полусветского, полуцерковного княжества на севере Полыни, епископом которого в то время уже был ... Лукаш Ваченроде, дядя и опекун Николая. Дело, видимо, обстояло так: Лукаш решил, используя свое положение, закрепить за племянниками (у Коперника был еще учившийся вместе с ним брат Анджей) доходные должности каноников Вармийского капитула.
Но если бы племянники получили ученые степени в Кракове, они лишились бы возможности продолжить образование за счет капитула за границей. Лукаш же, окончивший Болонский университет, получивший там степень доктора канонического права и даже преподававший там некоторое время, знал, насколько благотворной для молодого человека была бы такая учеба.
И вот, воспользовавшись лазейкой капитулыюго устава, по которому каноник, не имевший ученой степени, мог получить для завершения образования трехлетний отпуск с сохранением пребенды (содержания), Лукаш решается предпринять смелый тактический ход: он отзывает племянников из Кракова до получения ими степени, и выставляет их кандидатуры на вакантные посты каноников.
Однако сначала комбинация Лукаша не удалась: существовало правило, по которому назначения на вакантные посты в определенные месяцы производилось епископом, а к другие — самим капитулом. Обе вакансии открылись в месяцы капитула, а тот поторопился заполнить их своими кандидатурами. Лукаш не стал ожидать новых ваканский и отправил племянников за свой счет на учебу в Италию.
Белый Ю.А. Коперник, коперниканизм и развитие естествознания // Историко-астрономические исследования. Выпуск XII. - М.,Наука. 1975. С. 17-24.