В середине 50-х годов XIX в. К.Д. Ушинский, тогда мало еще кому известный, наткнулся в подвале Гатчинского сиротского института на два больших шкафа, простоявших опечатанными в течение полутора десятков лет. Без дозволения администрации сняв печати со створок, Ушинский обнаружил бумаги и книги по педагогике, принадлежавшие его предшественнику — в свое время отстраненному от работы и ошельмованному инспектору института Егору Осиповичу Гугелю.Сельский воспитательный дом — школа для малолетних
В Сельском воспитательном доме Е.О. Гугель начал служить с 1830 г., занимаясь дошкольным и начальным образованием, особое внимание уделяя обучению детей русской словесности. На свои средства П.С. Гурьев, А.Г. Ободовский и Е.О. Гугель открыли в 1832 г. небольшую экспериментальную так называемую «школу малолетних детей», проживавших на пансионе в семьях жителей Гатчины.
«Это суть заведения, куда принимаются дети от двух до шести лет, которых, разумеется, нельзя еще допускать в школы, собственно так называемые. Дети, находясь там под присмотром опытного учителя, играючи, научаются весьма многому; но, что важнее всего, получают нравственное направление. Разумеется, что характер таковых заведений, по нежному возрасту детей, отнюдь не допускает какого-либо строгого преподавания. Невинные забавы, приучение к порядку и доброму поведению суть главная цель. Все предметы преподавания служат только средствами к приличному занятию детей. Таковые заведения особенно назначаются для детей неимущих родителей», - писал Гугель.
Примечательно: три единодушных педагога сумели организовать такое заведение, которое в течение долгого времени тщетно пытались, а скорее всего, просто не хотели создать случайно оказавшиеся в деле воспитательном профессионально непригодные люди. Кто они, эти энтузиасты?
По окончании Главного педагогического института Александра Григорьевича Ободовского вместе стремя однокашниками в 1816 г. командировали «для узнания разных систем воспитания» в Британию, затем - в Париж к аббату Готье, разработавшему метод «учить играючи». В Швейцарии Ободовский проходил обучение у И.-Г. Песталоцци, считавшего, что цель воспитания - естественное развитие детской индивидуальности и «возбуждение в нем самодеятельности духа». Возвратившись в Россию, Ободовский преподавал в Петербургском учительском институте, а затем служил профессором в Главном педагогическом институте, где сначала читал географию, статистику и педагогику, работал инспектором в Петербургском воспитательном доме. Воплощая идеи Песталоцци, Ободовский, автор работ по географии и методике ее преподавания, трудился на педагогическом поприще с необычайным воодушевлением и энергичностью.
Последователь педагогических взглядов Песталоцци, Петр Семенович Гурьев более двадцати лет прослужил в Гатчинском сиротском институте преподавателем, а затем инспектором классов. В «Отчете по Гатчинскому сиротскому институту» он писал: «Важнее всего возбудить самодеятельность в воспитаннике, представить ему будущую науку с ее светлой, лучшей стороны, чтобы он постоянно жаждал познаний и уже в маленьком кругу своей учебной деятельности ощущал отраду и наслаждение от изобретений всякого нового познания, всякой новой истины».
Бережно относясь к детской душе, он утверждает: «В нежном организме детства есть струна, которую только умеючи надо коснуться, чтобы она издала самые мелодичные, самые сладостные звуки. Эта струна есть восторженная детская любовь ко всему прекрасному, истинному и благому».
«Главная цель учреждения этой миниатюрной школы была та, чтобы детей, совершенно чуждых родства, сдружить сколько возможно ранее с семейной жизнью и дать правильное направление развитию их способностей, как наука о воспитании позволяла. Дети проводили большую часть дня в школе под надзором приглашенного для того особого наставника и жены его, заведовавшей маленьким школьным хозяйством... Дети маленькой школы, до того времени дикие, неповоротливые и неопрятные, быстро стали изменяться: они с радостью начали посещать школу, с горем и плачем возвращались домой, где ими вовсе не занимались», - писал П.С. Гурьев.
Гугель организовал небольшие по численности классы, внедрил новый звуковой метод обучения русскому языку, разработав особую методику, построенную на правильно поставленном дыхании. Высоко ценя роль родного языка, он придавал обучению воспитывающий характер. Вот как об этом писал Гурьев: «Метода англичанина Гамильтона, состоящая в изучении иностранного языка по надстрочным переводам, при беспрестанном сравнении обоих текстов, с которою он (Гугель. - Е.К.) прежде всего познакомился и которая относится к методе Жакото, как часть к целому или вид к роду, пособила ему приобрести достаточные сведения в иностранных языках, в особенности в английском. Обширное чтение, начатое еще в пансионе Муральдта и направляемое этим просвещенным мужем и потом постоянно продолжаемое в Гатчине, на которое он посвящал каждый досужий час, довершило его образование. Он имел библиотеку хотя небольшую, но составленную из лучших сочинений как по педагогике, так и по наукам, с нею соприкосновенным».
В школу для малолетних детей приводили на весь день. Малыши играли на свежем воздухе и немного занимались в форме бесед. Старших обучали грамоте, письму, счету, пению. От доминирующих в те времена как в семье, так и в школе телесных наказаний здесь решительно отказались, что стало весьма необычным в авторитарном пространстве николаевского режима. Для непослушных практиковался лишь запрет играть. Смотрители школы для малолетних детей руководили работой пансионов. «Надо было видеть детей вокруг него, оживленных его речью. Казалось, с каждым ребенком он употреблял особый прием разговора, с каждым он говорил языком, вполне ему понятным», - писал о Егоре Осиповиче благотворитель В.Ф. Одоевский.
Поставив целью проводить умственные упражнения по развитию речи и мышления детей, Гугель создал учебные пособия для воспитателей. Он одним из первых в России начал разработку дидактических основ дошкольного воспитания, создал авторскую методику первоначального развития логического мышления детей. Утверждая, что «малолетняя школа основана Гугелем на здоровых педагогических началах», К.Д. Ушинский отмечал, что здесь удалось найти сочетание семейного воспитания детей с освоением основных навыков начального обучения.
Содержательницам пансионов рекомендовалось проявлять к детям гуманность, чуткость, воспитывать их нравственно, добиваться, чтобы они жили дружно, во всем помогали друг другу. Школа для малолетних служила соединительным звеном между дошкольным воспитанием и первыми классами низшей школы. В школе дети учили Закон Божий, с ними проводили беседы на темы морали, их учили чтению, письму и счету, основам изучения окружающей природы. В субботу повторялось все пройденное за неделю, но программ по отдельным учебным предметам не было. Воспитателям следовало проводить непродолжительные беседы и непременно играть с детьми. «Надзирательница ласковым обхождением с детьми должна давать собою пример и как добрая мать всегда присутствовать при их играх и занятиях, наблюдая, чтобы игра проводилась по предписанному порядку».
Вряд ли все складывалось просто и легко при воспитании сирот, на которых сыпались жалобы из-за многочисленных недостатков: неблагодарности, зависти, угодничества и неуемной лести. Педагог П.С. Гурьев объяснял причины этого: «Им вошло в привычку быть непризнательными, потому что они знали, что их никто и никогда не любил; они были завистливы, потому что убеждены были в себе, что им, по особенности их положения между людьми, никогда нельзя сравниться с другими; они были излишне подчас угодливы и ласкательны, чтоб выманить что-нибудь от других, так как никогда и ничего своего не имели; они чуждались людей, потому что мало на кого надеялись. Но где же, спрашивается, коренная причина всего этого? Опять повторяем: в отсутствии любви. Мы имели много случаев удостовериться, как изменялись эти самые дети, когда убеждались в любви к себе кого-нибудь. Например, известно, что питомцы Гатчинского дома до крайности любили Гугеля и очень тосковали об его смерти, хотя Гугель иногда был слишком строг с ними. Они убеждены были, что он любил их и желал им истинного добра, что действительно так и было».
В школе для малолетних было два отделения: младшее - для детей 4-6 лет и старшее - для детей 6-8 лет. Младшие дети проводили время в играх на свежем воздухе, кроме того, они слушали рассказы воспитателей, выполняли несложные учебные задания. Чтобы как-то восполнить отсутствие материнского ухода, надзирательница занималась воспитанием детей, следила за чистотой и опрятностью, приучала их к аккуратности в одежде, еде. С 8 лет дети переходили в Гатчинский воспитательный дом.
Познакомившись с Е.О. Гугелем в начале 30-х годов XIX в., князь В.Ф. Одоевский стал изучать педагогический процесс в воспитательном доме, обращая внимание на особое умение Гугеля общаться с детьми, тонко чувствовать их настроение. Столь беззаветное служение на поприще воспитания малых детишек настолько сильно поразило князя, что он поведал в печати о педагогической системе Е.О. Гугеля.