Сознание — не просто отображение действительности, а творческий процесс. Человек творчески относится к объекту исследования. В этом творческом процессе познания и преобразования мира языку принадлежит важная роль.
Если мышление является способом или формой отражения действительности в сознании человека, то язык является способом, самой наивысшей формой реализации, т. е. своеобразной материализации и овеществления как процесса мышления в качестве инструмента познания, так и его продуктов в качестве идеального, субъективного отражения действительности в сознании человека.
Следовательно, язык — не просто сопутствующий элемент процесса познания, но важная предпосылка адекватной реализации научного познания объективной действительности. С развитием общества происходит развитие и обогащение языка.
Одной из специфических черт естественных языков является их полиструктурный характер. Это проявляется в возможности реализовать весьма различные логико-семантические структуры в рамках одного и того же языка, а также и в функциональной вариантности языка.
Несмотря на неограниченные возможности естественных языков функционировать в качестве реализаторов разнообразной информации, каждая наука стремится выработать свой специфический моноструктурный язык, где семантическая определенность информации могла бы базироваться на однозначном соотношении языкового знака и передаваемого им факта. Такие искусственные (как их иногда называют, символические) языки известны для многих областей знания, но чаще всего они используются наряду или совместно с естественными языками.
В создании символических языков отражаются процессы научного познания объективной действительности и закономерностей ее развития, но сама знаковая реализация этих процессов имеет двойственный характер.
С одной стороны, в основе всех символических языков лежит один принцип — постоянное и однозначное соотношение означаемого и означающего; с другой стороны, из-за множественности областей знания и их специализации усиливаются дивергентные тенденции (т. е. тенденции расхождения, разветвления) в области языкового творчества и множественность символических языков и их систем.
На конференции, проведенной 24—27 октября 1972 г. Институтом языкознания АН СССР совместно с Научным советом по комплексной проблеме «Кибернетика» и посвященной вопросу «Соотношение естественных и искусственных языков», авторы коллективного доклада по теме «Естественный язык и искусственные знаковые системы», (Г. В. Колшанский, Т. В. Булыгина, Е. С. Кубрякова, Ю. С. Степанов) справедливо отмечали, что структура искусственного языка в силу его конвенциональности (условности) является предметом сознательной деятельности человека и, следовательно, произвольна по своему характеру.
Разнообразие искусственных знаковых систем есть демонстрация их произвольности. Графические формы, схемы, диаграммы, буквенные формы — формулы, значковые формы — команды построены на основе сознательно избираемого принципа.
Аналогия форм искусственного языка со структурой естественного языка (например, построение различных выражений в логических языках), простирающаяся до одинаковости терминологии (слово, высказывание и т, д.), создает возможность совместного использования искусственных и естественных языков в процессе коммуникации.
Расширение коммуникативных функций языка в эпоху научно-технической революции (в частности, появление системы связи «человек — машина» — «машина — человек») и быстрое накопление информативного материала во многих областях научного знания вызвало к жизни появление многочисленных специализированных «подъязыков» для различных наук.
Эти «подъязыки» сближаются между собой по структурным признакам, различаясь употребляемой терминологией сообразно той или иной области знания.
Возникает вопрос: как реагирует естественный язык на процессы углубления научного познания, на развитие науки и техники в глобальном масштабе? Проявляются ли в естественных языках дивергентные тенденции в связи с дробностью областей знания и необходимостью их языковой реализации или, наоборот, можно наметить некоторые конвергентные процессы (процессы сближения языков) и выделить некоторые потенциально перспективные языковые универсалии?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к рассмотрению тех свойств функциональной полиструктурности естественных языков, о которых говорилось выше.
Функционируя как средство общения, язык должен обеспечивать полноту выражения всех аспектов языковой коммуникации членов коллектива. Коммуникативная деятельность людей имеет целенаправленный характер. Поэтому коммуникативное задание диктует выбор наиболее адекватных средств выражения данного содержания. Развитие общества и общественного производства ведет к необходимости как непосредственного (устного), так и опосредствованного (письменного, специфически знаково-символиче-ского) типов общения, порождающих сообразно разным сферам коммуникативной деятельности различные жанрово-стилистические системы (В данной статье мы не затрагиваем аспекты коммуникации, связанные с проблемой «человек — машина», так как многое в этой области погранично с проблемой искусственных коммуникативных систем. Ред.). В этом проявляется общественно-историческая обусловленность языка, и поэтому жанрово-стилистические системы видоизменяются в зависимости от уровня развития того общества, которое обслуживает данный язык.
Говоря о жанрово-стилистических подразделениях языка, мы, конечно, имеем в виду национальный язык, употребляемый в данной стране. В истории человечества известны случаи, когда в качестве языка науки выступал другой язык. В колониальных и зависимых странах это могло объясниться отсутствием высшего образования на родном языке для коренного населения данной страны. Однако можно указать на случаи употребления «языка науки», охватывающего ряд стран и не связанного с обстоятельствами вышеуказанного характера. Наиболее известным примером является употребление латинского языка, служившего в средневековой Европе средством не только письменного, но и устного международного общения ученых того времени. В некоторых областях своего применения латинский язык сохранял эти позиции вплоть до середины XIX столетия, послужив поэтому при формировании отраслевых профессиональных языков фондом для многочисленных заимствований в области лексики и словообразования.
Относясь к истории формирования стиля научной литературы в каждой данной стране, факт длительного употребления другого языка в качестве языка науки имеет в международном плане то значение, что сближает различные языки в условиях их историко-культурного контактирования и может приводить к созданию некоторого общего лексического фонда, особенно в области научно-технической терминологии. Если для стран Европы роль источника пополнения терминологии играл латинский и отчасти греческий языки, то аналогичное явление можно наблюдать на Ближнем Востоке в отношении классического арабского языка. Коммуникативная функция языка на всех этапах развития общества остается постоянной, но в сферах, обслуживаемых данным языком, могут происходить значительные изменения, и это сказывается на формах существования языка.
Важным моментом при анализе языка является учет системности языковых фактов и отношения противопоставленности элементов системы. Противопоставленность элементов системы языка является вместе с тем формой их связи. Именно поэтому в лингвистической науке осознание наличных в языке противопоставлений возникло тогда, когда укрепилось понимание языка как системы. Хотя противопоставления могут быть сведены к нескольким типам, их частотность, их взаимная соотносительность и сама их вариантность непосредственно связаны с характером самих элементов языка, противопоставленных друг другу, т.е. со специфическими чертами языка, определяемыми его коммуникативными функциями.
Необходимым условием целесообразного употребления языковых знаков является их дифференциальная различимость. Это в равной мере относится как к естественным языкам, так и к искусственно создаваемым символическим языкам. Разница лишь в том, что в естественных языках отбор наиболее адекватных и экономных средств выражения осуществляется в процессе коммуникации, при отмирании неиспользуемых элементов, а в искусственно создаваемых языках логическая выдержанность системы передачи необходимого содержания может быть (с большим или меньшим успехом, как это показывает практика создания новых терминологических систем) запланирована заранее.
Литературный язык эпохи складывания нации имеет ряд качественных особенностей, отличающих его от литературного языка предшествующих периодов. Требование к литературному языку национальной эпохи определяется потребностями общественного функционирования языка во всех сферах его проявления: административно-государственной жизни страны, областей науки и техники, литературы и искусства, сфер образования и общественно-публицистической деятельности. Исчезает двуязычие, специфическое для ряда стран в докапиталистический период, когда функцию письменно-литературного языка выполнял «чужой» язык со строго ограниченной сферой функционирования (уже упомянутое употребление латыни как языка науки, философии и религии в странах Западной Европы); и использование национального литературного языка становится всеобъемлющим.
В процессе исторического развития литературного языка вырабатываются отдельные языковые стили, которые отличаются друг от друга системой языковых средств и стилистических приемов, определяемых условиями языкового общения. Целенаправленность коммуникации, вытекающая из потребностей общества на данном этапе его развития, является стимулом, приводящим к разграничению стилей речи, а средством дифференциации этих стилей служат различия в отборе и комбинировании языковых фактов. Поэтому тот или иной стиль характеризуется не отдельными приемами, хотя и достаточно для него типичными, а именно своеобразием его целостной системы.
Разделение стилей и употребление разных стилей сообразно заданной ситуации с необходимостью входит в ряд актуальных задач языкового строительства.
Многие лингвисты обращали внимание на то, что, несмотря на наличие единой кодифицированной литературной нормы, сами потребности и задачи литературного языка, постоянно разрастающиеся из-за его распространения, а также его функциональная дифференциация и специализация приводит к преобразованию критериев его употребления. Сравнивая народный язык с языком литературным, академик Чехословацкой Академии наук Б. Гавранек приходит к заключению, что в народном языке отбор языковых средств подчинен цели высказывания и определяется внеязыковой ситуацией. То же самое относится и к литературному языку. «Однако различие между ними состоит в том, что функции литературного языка значительно более развиты и более строго разграничены... Область специального практического выражения закреплена почти только за литературным языком, за ним полностью закреплена также область науки» (Б. Гавранек. Задачи литературного языка и его культура. «Пражский лингвистический кружок». М., 1967, стр. 346—347.).
Из всего вышесказанного следует, что тот или иной речевой стиль возникает вследствие общественной потребности дать специализированное выражение какому-либо аспекту коммуникации. Доктор филологических наук профессор И. Р. Гальперин считает, что «для газетного стиля основной целью является информация, реклама; цель публицистического стиля — убеждение, призыв к действию, оценка фактов действительности; цель делового стиля — установить условия, ограничения и формы дальнейшего сотрудничества двух и более человек; целью стиля научной прозы является доказательство определенных положений, гипотез, аргументация и т. д.» (И. Р. Гальперин. Очерки по стилистике английского языка. М., 1958, стр. 343.).
Следовательно, чем многообразнее связи людей в обществе и чем полнее и богаче познание ими окружающей их действительности, тем более гибким и дифференцированным должен быть аппарат языкового выражения. К этому приходит и Б. Гавранек, когда пишет, что «языковое высказывание можно оценивать исключительно в свете его адекватности цели, в зависимости от того, насколько эффективно оно выполняет определенную задачу» (Б. Гавранек. Указ. соч., стр. 363.).
Использование в зависимости от задач данного высказывания набора средств, характеризующих речевой стиль, наиболее подходящий для сложившейся ситуации, приводит к закреплению речевых штампов. Под последними следует понимать модели построения того или иного стиля речи и их возможное распределение по различным уровням языка. Тенденции дифференциации речевых стилей литературного языка являются общими для всех языков мира. Взаимоотношение различных стилевых систем, средства, в них употребляемые, да и само количество речевых стилей варьируется в разных языках, и это зависит в конечном счете от степени развитости литературного языка. Однако вследствие однородного внешнего стимулирования стилевые пласты могут давать в различных языках сходные результаты в отношении их внутренней организации. Я считаю, что сравнение однопорядковых стилевых систем в различных языках выявляет некоторые общие закономерности развития и сходные типы образования моделей, присущих данному речевому стилю. В этом случае, однако, надо строго различать:
- сходство в типах моделирования данного стиля и
- материальное сходство, которое может иметь место в случаях взаимодействия двух или нескольких языков. Важно прежде всего сходство первого порядка, т. е. общие черты, присущие данному речевому стилю.
Многие авторы указывают, что стиль научной прозы имеет типические языковые черты. Распределяющиеся сообразно различным уровням языка прежде всего в разделах синтаксиса и лексики. И. Р. Гальперин пишет: «Для стиля научной прозы характерно выделение главного, основного из массы сообщаемых фактов. Это достигается рядом синтаксических приемов, в которых принцип сочинения и подчинения предложений совпадает с требованиями логики, т. е. главная мысль содержится в главном предложении, подчиненная мысль — в придаточном» (И. Р. Гальперин. Указ. соч., стр. 426.).
Последовательному логическому развертыванию мысли служит также организация более крупных речевых отрезков, прежде всего членение на абзацы, которые, являясь сами по себе законченными единицами высказывания (так как в каждом абзаце можно обнаружить основную мысль), в отношении содержания продолжают один другой.
Стремление к логичности и точности, наблюдаемое в языке науки, отмечает также Б. Гавранек. Говоря о стремлении литературного языка к упорядоченности и к адекватности передачи мысли (что Б. Гавранек называет процессом интеллектуализации языка), он указывает:
«Интеллектуализация получает наивысшее воплощение в научном языке (теоретическом), который характеризуется стремлением к максимально точному выражению, стремлением к тому, чтобы языковое выражение отражало точность объективного мышления (научного), чтобы слова-термины приближались к логическим понятиям, а предложения — к суждениям» (Б. Гавранек. Указ. соч., стр. 349—350.).
Этим желанием достичь параллелизма между логическим и грамматическим членением высказывания Б. Гавранек объясняет, в частности, распространение пассива, наблюдаемое в новое время во многих славянских и западноевропейских языках и весьма типичное для языка науки и техники.
Следует заметить, что авторы, справедливо указывавшие на особенности синтаксического построения научной прозы, не уделяли достаточного внимания тем ее разновидностям, которые слагаются в научном стиле в зависимости от информационной направленности той или иной научной документации и могут быть условно названы жанровыми подразделениями. Имеются в виду такие вещи, как морские лоции, технические паспорта машин, инструкции проведения экспериментов и процессов и тому подобное.
Синтаксические штампы, иногда имеющие условно-специализированный характер, могут оказаться сходными в ряде языков, особенно это типична для атрибутивных (определительных) конструкций. Для определения сходства и различия между языками в области синтаксиса научного стиля существенно выяснить синонимические соответствия, предпочтительность той или иной грамматической конструкции. Разумеется, употребление грамматических конструкций полностью зависит от особенностей грамматического строя того или иного языка, однако и здесь могут быть отмечены некоторые общие тенденции стиля научной прозы.
Наблюдается тенденция к экономии в знаках, передающих содержание высказывания, чтЪ выражается в широком применении эллиптических конструкций (Эллипс — пропуск какого-либо члена предложения, легко восстанавливаемого в данном контексте.), различного рода аббревиатур. При этом типы эллипса будут иными, чем, например, в разговорном языке или в газетном стиле. Я полагаю, что в известной степени стремлением в экономии средств передачи информации могут быть объяснены различные формы сочетания в научной прозе естественного языка и символов, принятых в данной области знания, т. е. одновременное употребление знаковых систем разной степени формализации. Однако последнее больше связано с другой тенденцией научного стиля, уже упоминавшейся нами выше, а именно с необходимостью иметь для точности и адекватности выражения научных понятий однозначное соотношение между означаемым и означающим. Эта тенденция в первую очередь проявляется в создании терминов, которые в идеале должны быть моносемантичны-ми в пределах данной области науки и производства.
Лингвисты по-разному относились к наличию в терминологических системах таких семантических характеристик, как однозначность и многозначность слова, присутствие синонимов или их отсутствие и тому подобное. Большинство лингвистов расценивало полисемию (многозначность слов) как крайне нежелательное явление для терминологии.
Доктор филологических наук Л. Л. Кутина пишет: «Научный контекст в какой-то степени безразличен к выбору слова-термина, к его качеству, к многообразной окраске, которыми слово располагает в системе общего языка. В термине гипертрофирована одна его сторона — называть, быть знаком. Варьирование термина по синонимическому ряду, наличие многих знаков, соотносимых с одним понятием, — свидетельство неорганизованности и слабой оформленности терминологической системы» (Л. Л. Кутина. Языковые процессы, возникающие при становлении научных терминологических систем. — «Лингвистические проблемы научно-технической терминологии», М., 1970, стр. 87,).
Важным условием упорядоченности терминологических систем является смысловая со-подчиненность терминов и единообразие направленности семантической деривации (развитие значения слова). Поскольку это присуще терминологическим системам как таковым, то часто оказывается, что сематическая корреляция между лексемами общего языка и их терминологическими дериватами одинакова в различных языках. Например, в языке техники нем. Zahn, фр. dent, англ. tooth, чешек, zub, русск. зуб, выявляют одинаковый сдвиг значения от слова общего языка к термину специализированному (В русском языке термин и слово общего значения во множественном числе морфологически дифференцированы : зубья — зубы.).
Общей тенденцией для терминологии многих языков можно также считать перенесение исторически сложившихся терминов (при их функционально-семантическом переосмыслении) из одной отраслевой терминологической системы в другую. Элементы терминологической лексики проникают в новые отрасли техники из более старых, что непосредственно объясняется условиями формирования новых сфер науки и техники в данной стране.
Я думаю, что даже при материальной разобщенности языков существуют общие тенденции, направляющие формирование стиля научной прозы литературного языка с ее жанровыми подразделениями. Стремление выделить при помощи различных синтаксических средств все главное, стержневое в содержании подаваемой информации, тенденция к созданию знаковых систем с однозначным соотношением содержания и выражения, экономия в знаках, передающих содержание информации, стремление к однотипности связи членов подсистем в структурном и семантическом отношении — все эти и многие другие черты одинаково свойственны научному речевому стилю в различных языках.
Эта общность тенденций в стиле научного языка объясняется общностью коммуникативного задания, в свою очередь определяемого общностью путей развития научного познания и преобразования мира при поступательном движении человечества.» Следовательно, при анализе различных языков в стилевых пластах одного и того же плана можно выявить тенденции их сближения, дающие общие модели построения стилевых систем.
Если можно говорить об известном единообразии в развитии структуры стиля научной прозы различных языков, то элементы материально сходные являются результатом историко-культурных связей языков в пределах определенных ареалов. Эти материально сходные элементы можно разделить на заимствования, появляющиеся при процессах взаимодействия и взаимообогащения языков, и на то, что принято называть интернациональными элементами лексики (Мы не рассматриваем здесь возможных результатов взаимодействия языков в сферах фонетики и грамматики, так как они сказываются на языке в целом, а не только в области научного стиля.).
Расцвет национальных языков народов Советского Союза после Великой Октябрьской революции, вызванный расширением общественных функций этих языков, выразился, в частности, в интенсивном обогащении их словарного состава. При этом в результате взаимодействия языков в условиях социалистического государства, дающего равные возможности всем языкам для их развития и совершенствования, создается, как считает доктор филологических наук Ю. Д. Дешериев, общий лексический фонд языков народов СССР (Ю. Д. Дешериев. Закономерности развития и взаимодействия языков в советском обществе. М., 1966, стр. 175—202.).
Значительную часть этого общего лексического фонда составляет терминологическая и профессиональная лексика, поскольку функциональное развитие языка тесно связано с развитием производства и общественным разделением труда.
Ср., например: русск. атомный, укр. атомный, чувашек, атомла, бурятск. ато-май, морд.-мокш. атомнай; русск. ботаника, киргизск. ботаника, хакасск. ботаника, чеченск. ботаника; русск. парафин, азерб. парафин, адыг. парафин, калмыцк. парафин; русск. партия, кумыкск. партия, адыг. партия, удмуртск. партия, осетинск. парти.
Широко используется также прием лексико-фразеологического калькирования. Естественно, что языки с более развитой терминологической лексикой, как, например, русский, который все нации и народности СССР избрали в качестве общего языка межнационального общения, служат для других языков народов Советского Союза основным источником заимствований. В результате возникает то, что можно было бы назвать зональным сближением терминологических систем разных языков. В них обычно играют большую роль интернациональные слова.
«Лексические элементы с одинаковыми значениями и одинаковой мотивировкой легко отождествляются в сопоставляемых языках даже в случаях расхождений в их реальном звучании (написании) и образуют при определенных условиях особый слой интер-национализмов — так называемые интернациональные аналоги (В. В. Акуленко. Вопросы изучения лексических интернационализмов и процессов их образования. «Вопросы социальной лингвистики». Л., 1969, стр. 69.).
Фонд подобных элементов в языках мира несомненно возрастает, что дает повод некоторым ученым говорить о процессе интернационализации лексики. Следует, однако, помнить, что хотя интернациональные слова являются наиболее ощутимым и зримым примером сближения языков, пути развития лексики каждого языка сложны и своеобразны. Не следует переоценивать факт наличия одного лексического обозначения в разных языках. Часто подобные слова в каждом из употребляющих их языков развивают несходные значения. Кроме того, даже в родственных языках при тождестве отдельных морфем их продуктивность и конкретные типы их сочетаемости бывают различными. Однако именно в области научного стиля интернационализмы имеют широкое применение.
Справедливо указывают, что семантические расхождения могут проявляться в одних подъязыках, но отсутствовать в других, и поэтому сопоставление однородных подъязыков отдельных областей человеческой деятельности дает возможность выяснить их сходные черты. Конечно, и в этих случаях мы имеем дело в первую очередь с языками ареалов, возникающих вокруг влиятельных центров цивилизации. В последнее время рост международных контактов, особенно в области науки и техники, разбивает замкнутость отдельных ареалов.
Термины классического или неоклассического происхождения, считавшиеся обычно достоянием индоевропейских языков, осваиваются в турецком, персидском, урду, японском и т. д. Большое значение имеют семантические кальки. Таким образом, и в материальном составе лексем могут в известной мере наблюдаться конвергирующие тенденции в развитии научного стиля отдельных языков. Здесь не может пока идти речь о какой-либо универсальности, о создании единого языка науки в масштабе земного шара. Все же общие тенденции в развитии определенных функционально-стилевых подразделений литературных языков существуют и даже усиливаются.
В качестве тенденции, способствующей сближению научного стиля речи в пределах обширных регионов, где используются различные национальные языки, следует особо выделить однородность семантической структуры ряда терминов, объясняемой общностью семантико-понятийных полей.
То, что языковеды называют внутренней формой слова, отражает процесс осмысления того или иного явления и пути его наименования. Англ. telephone, нем. Fernspecher в той же мере, как и кит. дяньхуа и вьетн. dien thodi, отражают типологическое сходство в наименовании этой формы связи. Поэтому далеко не во всех случаях можно решить вопрос о том, является ли сходная структура того или иного термина в нескольких языках результатом семантического калькирования (иногда итогом поисков адекватного перевода) или это параллельно возникающие термины, определяемые развитием микросистем в области той или иной научной терминологии.
Многие переводчики указывали на то, что в европейских языках около 40% слов в языке общественно-политических текстов имеют постоянные соответствия. Еще в большей мере это может быть отнесено к фразеологическим единицам, устойчиво передающим семантическую структуру данного понятия в рамках строевых возможностей каждого языка. При этом границы слова и словосочетания устойчивого или свободного характера также определяются строем данного языка, хотя в ти-полого-семантическом плане это не меняет дела, т. е. общая направленность наименования явления остается одинаковой (ср. русск. железная дорога, нем. Eisenbahn, фр. chemin defer).
По моему мнению, в области научного стиля речи большую роль играет сознательность и целенаправленность усилий для его упорядочения. В истории формирования национальных литературных языков момент сознательного регулирования языковой нормы также имел место. Но именно в отношении языка науки сознательное терминотворчество проявляется с наибольшей силой. Рационализм в этой области граничит с универсализмом, что приводит к общности структурно-семантических тенденций в различных по происхождению языках. Не случайно, что даже специалисты, скептически относящиеся к эффективности автоматического перевода, признают, что в первую очередь он может быть успешно осуществлен именно в переводах научно-технических текстов.
Таким образом, единообразные структурные тенденции в лексике (типах терминологических рядов) и в синтаксисе (четкое членение речи на смысловые сегменты, логико-синтаксическая подчиненность отдельных звеньев высказывания и т. п.) ведут к сходству в оформлении научного стиля в разных языках.
Социологический аспект данной проблемы состоит в том, что коммуникативное задание определяет оптимальный путь своей реализации, но оно, в свою очередь, зависит от потребностей развивающегося общества.
Последний вопрос, который может возникнуть в связи с вышеизложенным, касается взаимоотношений различных стилей речи в литературном языке. Если (как мы пытались показать) стиль научной прозы имеет некоторые общие тенденции в своем развитии вне зависимости от конкретных языков и в этом смысле можно говорить о международной роли языка науки, то воздействуют ли эти конвергирующие тенденции на языки в целом, иными словами, может ли развитие научного стиля направлять языки в сторону их сближения? Об этом, вероятно, рано говорить.
Несомненно, однако, что процесс «интеллектуализации» литературных языков (о чем писал Б. Гавранек, см. выше), появление интернациональных элементов в лексике, проникновение черт, типичных для научного стиля речи, в общенародное употребление благодаря развитию образования, а также через научно-популярную литературу, журналы и газеты способствуют формам преобразования естественных языков.
Виктория Николаевна Ярцева,
специалист по общему и германскому языкознанию, английской филологии и кельтским языкам, член-корреспондент Академии наук СССР
Развитие языка науки // Наука и человечество. 1975.
Сборник – М.: Знание, 1974. С. 87-94.