Сельское хозяйство Оренбуржья в 1921-1927 годах

Таблица 1. Население Оренбургской губернии (1920 -1925 гг.) [1]

Как видно из приведенной таблицы, голод 1921 года нанес серьезный урон сельскому населению края. Убыль 203366 человек, из которых более 100000 были потеряны без­возвратно, означало, что часть пригодных к сельскохозяйственному производству земель будут невостребованы.

Необходимо учесть, что при общих громадных людских поте­рях наибольший ущерб понесла его мужская часть (35% от уровня 1920 г.), которая, в силу специфичности повседневного ук­лада и наличия в нем большой доли ручного труда, играла в произ­водстве сельхозпродукции ведущую роль.

Рост населения гу­бернии начинается только с 1923 года. С этого периода рождаемость превышает смертность, но дореволюционная численность в 1927 го­ду так и не будет достигнута. Причем, мужская часть деревенского общества пострадала наиболее тяжело.

Социальные потрясения нанесли серьезный урон и важнейшей отрасли сельского хозяйства – скотоводству. Громадное сокращение поголовья произошло в период 1920–1923 годов, а затем началось его постепенное восстановление. Наи­более пострадавшим уездом был Каширинский, наиболее благо­получным – Оренбургский. Однако темпы восстановления были бо­лее высокими в Орском уезде. И это понятно: данный регион, как из­вестно, принадлежал к категории скотоводческо-земледельческому, со значительной прослойкой казахского (по тогдашней терминоло­гии, киргизского) населения; кроме того, последний граничил с Ка­захстаном, где численность скота традиционно была большей. Естественно, что сокращение поголовья не могло не сказаться на их количестве в пересчете на одну отдельную крестьянскую се­мью. Динамику распределения скота в крестьянских семьях показы­вает следующая таблица:

Таблица 2. Количество скота в среднестатистическом крестьянском хозяйстве [2]

Из приведенной таблицы видно, что голодные 1921 и 1922 го­ды серьезно подорвали экономическую мощь крестьянского хозяйства, которая так и не была восстановлена в последующем. Еще в 1925 году количество скота, приходящегося в Оренбургском уезде на одно хозяйство, составляло 69% от уровня 1917 года, при­мерно такое же положение дел наблюдается в Каширинском и Орском уездах, где количество скота в пересчете на одну семью соста­вило соответственно 61 и 65%. Недостаток скота в сельских дворах не мог не сдерживать поступательного развития последних, так как прямо и опосредованно влиял на размеры посевных площадей, закупку орудий, предметов постоянного обихода, да и на питание членов аграрной общины.

Сегодня доказано, что жители деревень и сел Оренбуржья не­доедали не только в голодные 1921–1922 годы, но и в последующий описываемый период, что, без сомнения, сказывалось на результатах сельскохозяйственного труда, способствовало раннему истощению организма, да и вообще оказывало отрицательное воздействие на воспроизводство численности аграрной части губернии. С учетом потерь в войнах и периода голодных лет это было весьма серьезным препятствием в деле восстановления экономического потенциала.

Особого внимания заслуживает вопрос о состоянии поголовья рабочего скота. В качестве тягловой силы в Оренбуржье использова­лись лошади и волы. К 1925 году поголовье рабочего скота было восстановлено только на 45%. Именно здесь крестьянство Оренбуржья понесло большие, чем где-либо, по­тери. И такое положение дел вполне объяснимо. Лошадь, которая до революции составляла основу тягловой силы аграрного поселения края, была востребована для нужд мировой и гражданской войн. Причем, в последней, связанной с вооруженным столкновением на территории губернии, стала объектом усиленных реквизиций кон­фликтующих сторон. Но еще больший урон конскому табуну был нанесен голодными годами. И эта ситуация вполне понятна. Недос­таток кормов ставил крестьянина перед дилеммой: либо лошадь па­дет от бескормицы, либо ее было необходимо "забивать" на мясо. Нет сомнения в том, что на эту крайнюю меру крестьянин шел весь­ма неохотно и только тогда, когда все средства спасения животных были исчерпаны. Тем не менее, количество лошадей к 1923 году со­кратилось на 156284 головы, что, в свою очередь, означало невоз­можность обработки в этом году 625156 десятин земли (или площадь высева, примерно равная посевам 1921 года)[3]. Как известно, лошадь становится полностью рабочей только к 4 годам. В этом отношении интересны данные, приведенные в книге "Сельскохозяйственные районы и земельные нормы Оренбургской губернии". К 1923 году в регионе были сохранены только лошади рабочего возраста, что бы­ло экономически оправдано [4].

Однако существенная убыль этого вида животных могла ска­заться отрицательно в будущем, что и произошло в 1924–1925 годах в Каширинском уезде. Крестьяне региона были не в силах купить ло­шадь, которая стоила весьма дорого (80–120 рублей) и поэтому был вынуждены использовать при проведении сельскохозяйственных ра­бот волов и верблюдов.

Говоря о наличии в крестьянских хозяйствах Оренбуржья ско­та вообще и рабочего, в частности, нельзя не коснуться вопро­са оснащенности сельских производителей инвентарем. 1923 год был годом минимальной численности сельскохозяйственного инвентаря. В 1925 году происходит увеличе­ние (по сравнению с 1920 г.) количества плугов, сеялок, се­нокосилок, молотилок и других орудий сельскохозяйственного про­изводства. Однако и в этот период времени примерно одна борона приходилась на 1,5 хозяйства, плуг – на 2, сеялки – на каждое 20-е и т.д.

Из приведенных выше таблиц и данных можно сделать вывод о том, что восстановление аграрной экономики было сопряжено с гро­мадными трудностями. Однако вопреки им развитие сельского хозяйства губернии в 1923–1925 годах шло по восходящей линии. Об этом свидетельствует группировка хо­зяйств по размерам посевов в 1917–1927 годах, приведенная в таб­лице 3. [5]

Таблица 3.Распределение хозяйств по размерам посевов в Оренбуржье в 1917- 1925 гг.

В 1924–1925 годах наблюдается устойчивая тенденция сокра­щения числа дворов, имеющих минимальные площади высева. При­чем, количество крестьянских семей, засевающих до 0,1 десятины земли, сокращается, по сравнению с 1923 годом, на 7%, не­смотря на неблагополучные и вообще засушливые годы. Также про­исходит весьма весомое сокращение количества дворов, засевающих до 1 десятины. Группировка с 10 и более десятинами земли сокра­щается на 8,2% по сравнению с 1920 годом.

Таким образом, данная таблица свидетельствует о поступательном развитии аграрно­го сектора экономики Оренбуржья. Ведущее место начинают зани­мать середняки, засевающие от 3-х до 8-ми десятин. Данный тип крестьянских хозяйств вызывает особый интерес прежде всего пото­му, что, хотя этих площадей, а значит, и объема урожая, пока еще недостаточно для полного превращения хозяйств в рентабельные, уже можно говорить о том, что именно здесь закладывается мощная экономическая база для его дальнейшего развития. По крайней мере, данный сельский житель имеет определенные возможности для того, чтобы обеспечить потребности своей семьи и хозяйства, у него появ­ляются в благоприятные годы и хлебные излишки (если исходить из норм потребления), которые могли бы быть реализованы на рынке и стать одним из основных источников пополнения крестьянского бюджета.

Приведенный выше анализ количественных изменений, происходивших в сельском хозяйстве региона, все же не полностью отвечает на вопрос о проблемах восстановления деревни Оренбур­жья. Стержнем любого экономического состояния является доход­ность его отдельного производственного звена. Рост условно-чистого дохода крестьянского хозяйства в иссле­дуемый период наглядно представляет следующая таблица:

Таблица 4. Доходность крестьянского хозяйства (1923,1926 гг.) [6]

Ежегодные темпы роста условно-чистого дохода для категорий крестьянства, засевающих до 3-х десятин- равны 0,77%, а для хозяйств, имеющих 10 десятин посева, – 0,9%. Видно, что везде наблюдается рост доходов сельского населения, хотя результа­ты невысоки.

И все же, вне всякого сомнения, развитие сельского хозяйства Оренбургской губернии в период новой экономической политики шло по восходящей линии, однако темпы его восстановления были недостаточными.

Практи­чески ни по одному показателю уровень 1917 года в сельскохозяйст­венном производстве достигнут не был. Так, посевной клин в 1927 году составил 582000 десятин, в то время как до революции засева­лось 933812 десятин. Поголовье скота к 1928 году в губернии уменьшилось на 700000 голов. Площадь высева, приходящаяся на одну крестьянскую семью, сократилась на 36% (с 8,54 десятин до 5,43).

Разумеется, что все приведенные обстоятельства не могли не сказаться на экономическом состоянии жителей сел и деревень, ме­шали развитию товаро-денежных отношений и негативно влияли на развитие экономики региона вообще.