Кооперативное движение Оренбуржья в годы новой экономической политики

Нужно отметить, что в данном случае интересы аграрной части населения губернии и ме­стных органов управления совпадали. Партийные и советские орга­низации тоже, но уже в силу других причин, предпочитали видеть крестьянство объединенным. Большевики довольно скоро поняли, что в этой среде, несмотря на заверения на самом высоком уровне о союзе пролетариата и крестьянства, настоящей поддержки идеям социализма нет. И это заставляло их предпринимать определенные шаги к тому, чтобы взять под контроль управление деревней. Влиять на индивидуальное хозяйство трудно, в коллективном – задача вполне осуществимая, хотя также не лишена известных сложностей. Однако, несмотря на них, ориентация на кооперацию была определена рядом обстоятельств.

Экономические причины (они иг­рают здесь едва ли не важнейшую роль). Коллективные хозяйства облегчали решение проблем получения хлеба для нужд индустриа­лизации и города. Новая, по тем временам, сельскохозяйственная техника могла более эффективно использоваться именно в объеди­ненных кооперированных хозяйствах. Нельзя не оценить благопри­ятные условия для сбыта сельскохозяйственной продукции, кото­рые, в известной степени, позволяли сочетать личные и обществен­ные интересы. В какой-то мере коллективные хозяйства, разумеется, при их нормальном экономическом состоянии, позволяли исклю­чить зависимость бедноты и середняка от зажиточных хозяйств. Кроме того, выдавая различным кооперативным объединениям кре­стьянства кредиты, как правило, краткосрочные и, учитывая уни­кальность сельскохозяйственного производства (протяженность во времени), государство имело возможность в любой момент затребовать возвращения средств назад и тем самым поставить то или иное товарищество в весьма тяжелое финансовое положение.

Политические причины. События конца 1920-го – начала 1921 года показали, что крестьянство, едва терпевшее продразверстку в годы гражданской войны, после окончания последней жить по нор­мам "военного коммунизма" не намерено. И какие бы ярлыки на вы­ступления сельских жителей в тот период не навешивали, называя восстания в деревне "кулацко-эсеровскими", инспирированными бе­логвардейцами из-за границы, и т.д., руководству страны и думаю­щим практическим работникам на местах становилось ясно, что "продразверстка" не только натурализовывала крестьянское хозяй­ство, но и переводила в разряд недовольных Советской властью громадную массу аграрного населения, включая и широкие бедняц­кие слои.

Изменение жизни и быта крестьянства стало одной из неот­ложных задач. Более эффективно, чем раньше, использовался веками сло­жившийся ориентир на сельскую общину как мерило всех социаль­но-нравственных устоев, ибо она соответствовала менталитету как российского, так и местного, конечно, с учетом национальных осо­бенностей крестьянства.

Вот далеко не полный перечень причин, призывавших серьез­но заняться проблемой кооперирования крестьянства. И если в ре­шении этих задач большевики были единодушны в целях стратеги­ческих, то в тактике они расходились.

В региональном центре кооперативного движения, призван­ном координировать деятельность низовых организаций, планиро­вать их рост, свыше 80% работников имело начальную сте­пень грамотности. Естественно, что умение читать, писать и опериро­вать четырьмя действиями арифметики было явно недостаточно для руководства хозяйственной деятельностью свыше 89000 крестьян­ских дворов.

В этой связи не решались на должном уровне задачи, которые по своей значимости были первостепенными для Советской власти и выражались в увеличении объемов продукции сельского хозяйства. Целый ряд экономических, да и просто организационных, проблем мешал плодотворной работе крестьянских объединений. Речь идет, прежде всего, о регламентации и планировании ра­боты, определении вклада каждого участника различных видов коо­перации и т.д.

По сути дела, органы управления на местах в лучшем случае выполняли роль статистов, констатирующих плачевное положение большинства коммун и сельхозартелей. Хотя нельзя отрицать, что были, конечно, отдельные талантливые "самородки", которые имели природный ум и практическую хватку.

В какой-то мере недостаток образования мог бы восполнить опыт деятельности в данной системе. Однако только 24 процента имели дореволюционный стаж, а свыше 50 процентов проработали в кооперативной сети менее года.

Таким образом, руководство кооперативной сети не обладало достаточными силами для нормальной взвешенной работы. Отсюда – те резкие повороты в деле планирования, организа­ции и становления коллективных хозяйств.

И все же кооперация развивалась, пройдя в двадцатые годы через несколько этапов.

21 августа 1921 года в Оренбургской губернии был учрежден Оренгубселькредитсоюз. Этот день и считается днем образования сети кооперации в крае. В своем развитии она прошла три этапа [1]:

1 этап – с 1 октября 1921 по 1 января 1923 года, в этот период число кооперированных хозяйств достигает почти 50 (46,7) процен­тов всех хозяйств губернии. Ход и темпы образования сети кооперации представлены в следующей таблице :

Таблица 5. Кооперирование сельского хозяйства в Оренбургской губернии

Наибольший рост кооперативных объединений наблюдается в период с 1 октября 1921 года по 1 октября 1922 года, когда процент кооперированных производителей возрос на 30,1. Заметно значи­тельное увеличение и в последние три месяца 1922 года – на 13%. Это весьма высокие темпы развития. Для сравнения – в этот же период времени на Урале было объединено всего 20,7% крестьянских семей [2]. Однако причины столь быстрого роста в ре­гионе легко объяснимы. Главной и основной целью крестьянства становится в это время стремление получить как можно большее ко­личество льгот: кредит, семссуды и т.д. К тому же 1921–1922 годы – это период страшной засухи и, как следствие, ог­ромного разорения хозяйства. Отсюда и стремление большинства аграрного населения губернии иметь дополнительные денежные средства под любым удобным предлогом. Хотя, разумеется, часть сельского населения искренне верило, что их будущее связано с коллективным трудом. Однако последних было немного. Примерно десять процентов жителей села в этот период вошла в состав ком­мун. В то же время нужно отметить, что в Оренбуржье общая численность коммунаров была значительно больше (в 2 раза), чем на Урале в целом. [3]

Говоря о незначительном удельном весе производственных видов кооперации, рассмотрим причины их возникновения, положение в годы восстановитель­ного периода и перспективы развития. Иными словами, необходимо ответить на вопросы – являлась ли эта форма кооперирования жиз­неспособной, и какие отношения складывались у нее с государст­вом?

Идея обобществления средств производства в деревне прово­дилась в жизнь тогдашним руководством страны практически сразу после победы Октябрьской революции. [4] Однако трезвая оценка на­строений жителей деревни, сложное экономическое положение Со­ветского государства, гражданская война и интервенция заставляли ориентироваться на индивидуальное хозяйство, не забывая, впро­чем, о коллективном земледелии. Используется любая возможность для создания различных производственных объединений крестьян­ства.

Например, в Оренбургской губернии первые коммуны и артели появляются в 1918 году. С этого периода и до 1923 года наблюдает­ся их рост, а затем, в связи с переходом на новые принципы хозяй­ствования, резкое снижение. По крайней мере, своего первоначаль­ного количества производственные виды кооперирования не смогли достичь вплоть до 1928 года. Другие формы кооперирования (сбытовая, снабженческая) оказывались наиболее отвечающими запросам кре­стьян, в то время, как идея полного обобществления средств произ­водства была доступна сознанию лишь небольшой части крестьян­ства.

О том, что коммуны и артели, как формы объединения, не пользовались особым вниманием в период нэпа у населения села, говорит и их удельный вес в общем количестве хозяйств. В среднем на одну коммуну или артель приходилось 16 хозяйств (53,1 души). Нетрудно подсчитать, что процент крестьян, входивших в них, был в разные годы минимальным.

И все же особенности их возникновения и перспективы разви­тия необходимо представлять хотя бы потому, что это явление при­сутствовало в период восстановления экономики села. Поэтому известный интерес представляют экономиче­ские возможности сельскохозяйственных коммун и артелей. Их ха­рактерными особенностями на начальном этапе развития были не­достаток рабочих рук и низкая обеспеченность тягловым скотом. Документы тех лет повсеместно отмечают превышение числа работающих женщин над мужчинами[5]. Как это влияло на сельскохозяйственные работы, представить нетрудно.

По­ложение коммун и артелей было крайне тяжелым еще и потому, что в их состав вошла наиболее обездоленная часть сель­ских жителей[6]. Наблюдался недостаток крупного и мелкорогатого скота, чрезмерное увеличение нагрузки на лошадь (примерно в 1,5 раза к норме), хотя это явление было и не всегда характерным для данного типа объединений. При имеющейся обеспеченности рабо­чим скотом, в пересчете на одно хозяйство, трудно было ожидать каких-либо серьезных производственных успехов.

Ситуация усу­гублялась наличием большого количества земли, отведенного ком­муне при ее регистрации. В то же время из всего количест­ва удобных к пахоте земель в коммунах и артелях, соответственно, использовалось 18-20 процентов. Это несколько ниже, чем в сред­нем по Оренбургской губернии в 1923 году (27,6 процента), и намного ниже, чем соответствующие высевы к концу восстановительного пе­риода (60 процентов)[7].

Неудовлетворительное использова­ние земельных ресурсов, наряду с низкой дисциплиной и неразбери­хой в оплате труда, вызывало отрицательное отношение к данному типу объединений со стороны более-менее крепких крестьянских дворов и, соответствующим образом, влияло на перспективу вступ­ления в последние уже в период всеобщей коллективизации. Хотя при этом необходимо учитывать, что государство на всем протяжении восстановительного этапа ставило коллективные хозяй­ства этого вида, что было несомненным плюсом, в достаточно при­вилегированное положение. Например, в конце нэпа обеспечен­ность объединенных семей сельскохозяйственным инвентарем на­много превышала такие же показатели у единоличников, засеваю­щих до 8 десятин. Но коммуны и товарищества уступали хозяйствам, засевающим свыше 16 десятин. На 100 крестьянских дворов этого рода приходилось 153 плуга, 51 сеялка, 88 уборочных машин.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что на всем про­тяжении восстановительного периода земля в производственной кооперации использовалась менее эффективно, чем индивидуаль­ным частным хозяйством. В то же время по обеспеченности посев­ными площадями и инвентарем коммуны и артели региона находи­лись в лучшем положении, чем подобные объединения такого же типа в России.

Так, по стране приходилось на одну коммуну 246,4 га, артель – 132,9 га, в Оренбуржье – 7575,4 и 323,1 га соответственно, причем, примерно при одинаковой численности в них входящих. [8]

Несколько лучше обстояли дела с урожайностью. Средняя урожайность основных видов культур в индивидуальном и коллек­тивном хозяйстве в период с 1923 по 1925 год была примерно оди­наковой.[9]

Себестоимость продукции в кооперативных объединениях бы­ла выше, хотя среднестатистический единоличник, как уже было сказано, находился в менее благоприятных условиях, чем, например, коммуна. Индивидуальное хозяйство не получало в сопоставимых цифрах таких кредитов, сельскохозяйственной техники и т.д. Более того, с момента организации коммуны или товарищества происхо­дил, как правило, передел земли. Лучшие близлежащие ее участки отходили к коллективному хозяйству, а крестьянам, не вошедшим в них, доставались дальние. Проведенный анализ себестоимости всех работ на одной десятине овса показывает, что если поле находилось рядом с усадьбой, то себестоимость зерна равнялась 23 рублям, за 4 версты – 44 рубля, за 6 – 69 рублей. Последняя сумма означала, что затратная часть составляет 43% стоимости валовой продукции. Учи­тывая регулирование цен на хлебном рынке государством, произ­водство зерна в единоличном хозяйстве, при этом условии, с посе­вом до 6 десятин, было экономически невыгодным.[10]

Идея форсированного роста произ­водственных кооперативов в сельском хозяйстве на протяжении всего восстановительного периода внедрялась в сознание крестьян­ства. В основе, такого "постоянства" лежали: во-первых, мировоз­зренческие взгляды руководителей советских, партийных и государ­ственных организаций; во-вторых, коммунам и артелям было легче навязать ту или иную хозяйственную ориентацию. В этом нас убеж­дает посевная площадь, занятая ценными зерновыми культурами, причем в 1926 году в коммунах они составляли 89 процентов всех посевов, в артелях - 94.[11]

Думается, что данные факты служат еще одним подтвержде­нием и особой "любви" к коммунам и артелям, и особой требова­тельности к ним при определении планов полевых работ.

Ориентация этих видов кооперации на выращивание зерна, за­частую без учета природно-климатических условий, не только отве­чала интересам государственных органов, но и благоприятно сказы­валась на результатах хлебозаготовок. По крайней мере, властные структуры не испытывали тех трудностей, которые наблюдались в отношениях с единоличным хозяйством, часто затягивающим сроки хлебозаготовок, ищущим благоприятной для себя конъюнктуры на хлебном рынке. Более того, кроме мер административного воздейст­вия на руководство коммун и артелей, всегда оставалась возмож­ность применения финансовых санкций, принуждающих к немедленной выплате по кредитам и векселям, что было равносильно пол­ному разорению.

В 1927 году около 64 процентов, при самом поверхностном анализе, от количества данных видов объединений в Оренбуржье по перечисленным выше причинам должны были подлежать ликвида­ции как некредитоспособные.[12]

Подобного рода обстоятельства мешали развиваться произ­водственным видам кооперации на протяжении всего периода новой экономической политики.

Особое место в истории нэпа в губернии принадлежит совет­ским хозяйствам. В 1923 году в крае насчитывалось 10 совхозов, на­ходящихся в непосредственном ведении Губземотдела. Они засева­ли 2013 десятин земли или 0,55 процентов от общей площади губер­нии.[13] Данный вид хозяйств также влачил довольно жалкое состоя­ние.

Так, на одну голову рабочего скота здесь приходилось чуть больше 9 десятин пашни, в то время как по норме должно прихо­диться 4 десятины, а в губернии, в среднем, приходилось около 5 десятин. В этих же производствен­ных единицах, на один плуг приходилось 29 десятин, 1 борону - 20,5 десятины, на 1 сеялку - 57. Эти показатели намного (в 1,5-2 раза) превышали среднегубернские. [14] Не случайно; что совхозы были в весьма тяжелом положении. Так, в 1923/1924 хозяйственном году они были освобождены от уплаты единого сельскохозяйственного налога.

Хотя полеводство являлось основной отраслью, во всех совхо­зах повсеместно отмечалась плохая обработка земли, нарушение аг­ротехнических правил и т.д. Неудивительно, что средняя урожай­ность по совхозам, несмотря на значительную помощь райониро­ванными семенами, шефство рабочих коллективов города, ссуды, лучшее обеспечение сельскохозяйственным инвентарем, оставалась на одном уровне с единоличным.

Таким образом, первый период развития производственной кооперации в деревне имел индивидуальные и общие с другими эта­пами черты. Во-первых, после введения новой экономической поли­тики и перевода артелей и коммун на полный хозяйственный расчет (при известной помощи государства) происходит их резкое сокра­щение. Во-вторых, стремясь увеличить количество производствен­ных видов кооперативных объединений, местные органы власти, как, впрочем, и государства, мало что сделали для того, чтобы нор­мализовать их внутреннюю жизнь. И, наконец, в-третьих, в силу своей маломощности коллективные производственные объединения на селе не могли составить нормальной конкуренции не только за­житочному, но даже и среднему крестьянскому хозяйству, что дела­ло проблематичной добровольное вхождение крестьянских масс в эти виды кооперативов в дальнейшем.

Несколько иное положение в губернии, хотя и с имеющимися проблемами, занимают другие виды кооперации – кредитная и по­требительская. Этот вид получает широкое распространение среди крестьянства, и к декабрю 1921 года количество кооперативов вы­росло с 23 до 97, а численность хозяйств, в них входящих, увеличи­лось с 2239 до 23300, т.е. более чем в 10 раз. В начале следующего года этот рост продолжается, и уже в марте 1922 года в состав кредитной кооперации вошла треть всех крестьянских хо­зяйств губернии.[15] Это несколько выше, чем по Уралу в целом. Так, в этот же пе­риод в уральских губерниях было всего 1830 различных кооперати­вов, из них 1109 товариществ было наделено кредитными функция­ми (60,6 процента). На просторах оренбургского края работало 117 кооперативов, из них 97 были кредитными (82,9 процента).[16]

Таким образом, можно утверждать, что до темпам разви­тия и количеству хозяйств, в них входящих, кредитные товарищест­ва превосходили не только все другие в Оренбуржье, но шли впере­ди всего Урала. И это явление вполне объяснимо. Оренбургская гу­берния – одна из крупнейших житниц региона, понесшая громадные потери в годы мировой и гражданской войн, и особенно в период 1921–1922 годов, поэтому естественно стремление крестьянства получить денежные ассигнования на восстановление своего эконо­мического потенциала, а ради этого последние были готовы и на бо­лее жесткие условия, чем те, которые предлагали подобные финан­совые союзы.

Выше отмечались экономические возможности производст­венных видов кооперации. Рассмотрим теперь денежное обеспечение кредитных объединений крестьянст­ва, члены которых в этот период вносят в общий фонд значитель­ные, по тем временам, денежные средства. В среднем на один двор приходится свыше 900 рублей. Причем, свободно оперировать такой суммой могли крестьянские семьи, имеющие, как правило, свыше 10 десятин земли.[17]

Таким образом, среди хозяйств, объединенных в кредитные виды кооперации, в условиях действия хозрасчета оказались весьма зажиточные слои аграрного населения. Однако и им обозначенной выше стартовой суммы для полно­кровной, независимой от государственных кредитов деятельности все же явно не хватало. По крайней мере, недостаток средств в эти и последующие го­ды, вплоть до начала коллективизации, был существенным препят­ствием на пути их дальнейшего роста. Неудовлетворительное поло­жение данного вида кооперативной сети было следствием серьезных финансовых затруднений, вынуждающих товарищества работать почти исключительно на заемных средствах, обходившихся им крайне дорого и достигающих порой 25% годовых, включая сюда учет и переписку векселей.

Тем более, что государство, в лице своих финансовых органов, обходилось с подобными объединениями крайне жестко, выдавая только краткосрочный (до 2-х лет) кредит.

Второй этап развития кооперации в губернии включает в себя период с 1 января 1923 года по 1 января 1925 года. В начале его наблюдается наибольшее объединение аграрного населения губернии, когда в различные сельскохозяйственные объединения входят 38205 дворов из 81689 существующих (46,7 процента).[18]

В последующем, вплоть до начала сплошной коллективизации, данного уровня объединения хозяйства больше не достигали. На 1 октября 1923 года их кооперированное количество резко сокращает­ся и составляет только 25,8 процента от числа существующих. Данное явление стало возможным в силу следующего ряда причин:

1. Ликвидируются кооперативные объединения крестьян, су­ществовавших формально, только на бумаге, и образованных ис­ключительно в целях получения кредитов, рабочего инвентаря и скота. Как правило, такие товарищества были немногочисленными и объединяли (формально) либо родственников, либо соседей. Приме­ров существования такого рода кооперативов множество. Так, по ре­зультатам обследования и ревизий, они составляли чуть ли не треть всех кооперативных форм губернии того времени.
2. Весьма резкое сокращение кооперативных объединений ре­гиона объясняется и изменением кредитной политики в целом. Де­нежные средства стали выдаваться зачастую кредитоспособным клиентам, а это, в свою очередь, привело опять же к распаду наибо­лее экономически слабых товариществ.
3. В составе различного вида кооперативов осталась наиболее сознательная часть сельских жителей. Это были хозяйства, не имев­шие возможности самостоятельно вести сельскохозяйственные ра­боты, либо (в кредитно-финансовых) получавшие громадную, разу­меется, по крестьянским меркам, прибыль и понявшие выгоду со­вместного хозяйствования.

И все же период 1924 по 1 января 1925 года был временем по­степенного роста кооперативных объединений после резкого спада в 1923 году. Четверть всех крестьянских хозяйств вошла в сельскохо­зяйственные объединения.

Процесс кооперирования в Оренбуржье и в ходе второго этапа был выше, чем в целом на Урале, где он составлял только 21 процент, не говоря уже о стране – 13 про­центов.[19]

И, наконец, в третий период с 1925 по 1928 год кооперативное движение охватывает территорию в 44954 квадратные версты, в со­став различного рода товариществ в отдельные годы входят: в 1925 г. – 20174 дворов, в 1928 г. – 25626. Характерной чертой этих лет стал процесс перехода от агитационных форм работы к "агитационно-принудительным". Примером в этом отношении слу­жит география расположения тех видов коллективных хозяйств, к которым стремилось местное руководство. По нашим подсчетам, наибольшее количество производственных видов кооперации (артели и коммуны) расположено возле губернского центра - 67 из 91 существующих в регионе.[20] Это явление вполне объяснимо: именно в Оренбурге имелись силы, способные создать подобные образования. По мере отдаления от Оренбурга их число резко со­кращается. И, наконец, 1928 год становится тем водоразделом, после которого кооперация приводится уже в "иных" условиях и иными методами.

Подводя итог и оценивая вклад кооперации в дело восстановления экономики села можно говорить об оживлении, но не о расцвете, сельскохозяйственной кооперации по сравнению с пе­риодом военного коммунизма. Нет сомнения в том, что темпы роста коллективных хозяйств Оренбуржья были бы выше, а их влияние на жизнь крестьянства было бы более всеобъемлющим, если бы не ряд причин:

1. Нельзя было форсировать темпы обобществления средств производства без учета экономических, социальных и пси­хологических факторов.
2. Серьезную роль в деле сдерживания роста кооперативных объединений играл низкий образовательный уровень руко­водящих работников кооперации.
3. Среди причин, тормозящих развитие кооперации, был не­достаток инвестиций, денежного кредита и особенно долго­срочных ссуд.
4. Отрицательное влияние на развитие кооперации оказывало слабое оснащение деревни сложной и высокоэффективной сельскохозяйственной техникой.

Таким образом, процесс образования различных кооператив­ных объединений крестьянства шел бы быстрее, и они, без всякого сомнения, играли бы большую роль в деле восстановления экономи­ки сельского хозяйства Оренбуржья, если бы не наличие перечис­ленных выше причин.