Над пьесой работали тщательно. Режиссер и антрепренер А. М. Коралли-Торцов ездил специально в Московский Художественный театр смотреть этот спектакль. Актеры старались играть «просто», как играл МХТ. Но особенности стиля Художественного театра были восприняты режиссером и актерами чисто внешне. Спектакль не удался. Да и трудно было в то время провинциальным актерам добиться единого ансамбля, овладеть принципами работы крупнейшего столичного театра.
Несмотря на все трудности, в январе 1904 года была осуществлена постановка новой горьковской пьесы «На дне». Билетов на спектакли не хватало. В местной печати развернулась целая дискуссия о творчестве писателя. Мнение передовой части зрителей было выражено в статье П. Столпянского, опубликованной в "Оренбургском листке" 18 января 1904 г. Газета обращалась к Горькому: "Честь и привет тебе за то, что, изображая падение человека, изображая ужас жизни, ты показал, что жизнь может быть великолепна, что человек — это имя звучит гордо и что, что бы ни делалось, какою бы мрачной ни оказалась жизнь, все же горит огонь, все же раздаются звучные голоса, которые зовут на простор, которые увлекают за собою на подвиги.
Честь и хвала тебе, поэт, за то, что ты будишь нашу спячку, шевелишь в нас совесть, заставляешь говорить сердце, заставляешь работать умом. А в этом и есть величайшая заслуга каждого общественного деятеля, каждого, кто хочет не только носить имя человека, но и быть им".
Газеты единодушно отмечали тщательно и «реально» сыгранные массовые сцены, художественно выполненные декорации «трущоб босяков» и рост с каждым новым спектаклем актерского мастерства.
В октябре 1904 года спектакль «На дне» был возобновлен.
22 февраля 1905 года в бенефис артистки В. И. Шейной театр добился разрешения поставить пьесу «Дачники», бывшую под запретом. Демократическая часть зрителей встретила постановку восторженно. Очевидцы рассказывают, что на некоторых спектаклях революционно-настроенная молодежь разбрасывала с галерки прокламации.
В «Оренбургской газете» на другой день появилось распоряжение полицмейстера — не допускать скопления публики в проходах из зала в коридор и подстановки приставных стульев. Очевидно, не только зрители и театр, но и городские власти начинали понимать, что пьесы Горького превращают сцену в политическую трибуну.
4 октября 1905 года «Оренбургская газета» так отозвалась на постановку пьесы Ге «Казнь»: «С буржуазной точки зрения, — писала газета, — пьеса вполне прилична, даже более того—либеральна... Но в то же время ярко проступает «слабость» пьесы, отсутствие правды. В ней нет жизни. Жалко артистов, которые должны «представлять», а не жить на сцене, обидно за публику, которой на первых же порах приходится иметь дело с такими суррогатами драматического искусства.
И когда же? Сейчас, в настоящий великий исторический момент.
Артист — общественный деятель. Он более, чем кто-либо, должен понимать значение «момента».
Забыты проникновенные слова Белинского о театре: «Ходите в театр, любите театр». Да, нужно ходить в театр, нужно его любить, но тогда, когда театр служит возвышенной цели, тогда, когда он зовет нас к прекрасному идеалу или когда он бичует современные язвы. Но когда театр только тешит нас, когда он потакает нашим инстинктам, когда он забывает, что он есть школа, а не удовольствие, тогда театр теряет все свое значение и является излишней побрякушкой в нашей жизни.
Дайте Чехова, Горького, дайте классиков, дайте такую, теперь приходится говорить, — старину, как Островский, но не давайте Ге, Протопоповых и прочих, им же имя — легион».
И актеры откликнулись на призыв зрителей. Вскоре были поставлены: «Доходное место» и «Горячее сердце» Островского, «Гамлет» и «Отелло» Шекспира, «Плоды просвещения» Л. Н. Толстого, «Царь Федор Иоаннович» А. К. Толстого, «Горе от ума» Грибоедова, «Дядя Ваня» Чехова.
В дни первой русской революции со сцены Оренбургского театра вновь зазвучал голос «Буревестника»: в ноябре 1905 года театр поставил пьесу Горького «Дети солнца». Зал был переполнен.
В годы реакции, когда сцену наводняла реакционная драматургия (Андреев, Арцыбашев и др.), которая стремилась отвлечь зрителей от социальной борьбы, Оренбургский театр продолжал ставить горьковские спектакли. В период 1908—1914 гг. не раз с успехом шла пьеса «На дне».
В 1915 г. (декабрь) была повторена инсценировка повести «Фома Гордеев».
После февральского переворота репертуар театров еще загромождали малохудожественные, порой порнографические «опусы» Арцыбашева, Кузьмина, Юшкевича, пьесы иностранных модернистов и экспрессионистов — печальное наследие глубокого идейного и художественного кризиса, который начался в искусстве во время империалистической войны. Отдал дань подобной драматургии и Оренбургский театр. Оренбург переживал тогда тревожные события. В городе хозяйничал белоказачий атаман Дутов. Обострилась борьба политических партий.
14 ноября казаки-дутовцы ворвались на заседание Совета рабочих и крестьянских депутатов и арестовали руководителей оренбургских большевиков. Повсюду царил жестокий террор.
18 (31) января 1918 г. в городе была установлена советская власть. Начала возрождаться культурная жизнь. Открылись для народа учебные заведения, библиотеки. В помещении бывшего Народного дома открылся Свободный театр. Перед ним ставилась задача ответить на запросы рабочего зрителя. Нового репертуара еще не было. Ставились спектакли — аллегории, подобные «Труду и капиталу», — вещи художественно незрелые, но злободневные.
Городской драматический театр в этот период переживал большие трудности: отсутствовало топливо, электрическое освещение, не было денег на новые постановки.
После окончательного разгрома Дутова и утверждения власти Советов во всем Оренбуржье (1919 г.) массовое самодеятельное искусство достигло огромного размаха. Ему стало тесно в клубах и школах. Начался период становления агитационно-политического театра, театра с совершенно новым революционным репертуаром, с иными принципами игры актеров.
См. Театры Южного Урала 1861-1917 гг. Оренбургский драматический театр