Осенью 1991 г. был разогнан законно избранный Верховный Совет республики Проведенные 27 октябя 1991 г. новые выборы в высшие органы государственной власти и выборы Президента республики были признаны 2 ноября 1991 г. пятым Съездом народных депутатов РСФСР незаконными, а принятые ими акты не подлежащими исполнению Оценка этих действий как антиконституционных и имеющих тяжелые последствия была дана в Обращении седьмого Съезда народных депутатов РФ от 10 декабря 1992 г. к народу, органам власти и управления ЧР, в других документах федеральных властей. Решения Съезда подтверждены Государственной Думой и Федеральным Собранием РФ 23 декабря 1994 г. в Заявлении в связи с резолюцией о положении в ЧР, принятой Европейским парламентом. В Заявлении, в частности, отмечалось, что в ЧР свободные выборы или референдумы не проводились, законные органы власти сформированы не были.
В дальнейшем внутриполитическая ситуация в ЧР продолжала обостряться. На ее территории имели место вооруженные столкновения между враждующими группировками.
Такая обстановка исторически обусловлена, в частности тем, что в период сталинских репрессий чеченский народ подвергся, как уже отмечалось, массовой депортации, исправление последствий которой оказалось недостаточно эффективным. Руководство вначале СССР, а затем России не сумело адекватно оценить назревавшие в Чечне события и их движущие силы. Федеральные органы власти России ослабили правозащитную деятельность в ЧР, не обеспечили охрану государственных складов оружия на ее территории, в течении нескольких лет проявляли пассивность в решении проблем взаимоотношений с этой республикой как субъектом РФ.
Как известно, ныне действующая Конституция РФ не предусматривает возможности одностороннего решения вопроса об изменении статуса субъекта РФ и о его выходе из состава России. Согласно ст. 66 Конституции РФ, статус субъекта РФ может быть изменен по взаимному согласию РФ и субъекта РФ в соответствии с федеральным конституционным законом.
Государственная целостность - одна из основ конституционного строя России, представляющая собой также важное условие равного правового статуса всех граждан независимо от места их проживания, одну из гарантий их конституционных прав и свобод.
Конституционная цель сохранения целостности Российского государства не противоречит общепризнанным нормам о праве народов на самоопределение.
В связи с неспособностью ликвидировать кризис в Чечне мирными путем, руководство РФ в конце 1994 г. приступило к осуществленю мер государственного принуждения для обеспечения безопасности и территориальной целостности РФ, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории ЧР.
Правовую основу этих мер составили Указы Президента РФ от 30 ноября 1994 г. № 2137 "О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории ЧеченскойРеспублики", от 9 декабря 1994 г. № 2166 "О мерах но пресечению деятельности незаконных вооруженных формировании на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта", от 2 ноября 1993 г. № 1833 "Об Основных положениях военной доктрины Российской Федерации", а также Постановление Правительства Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 1360 "Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формировании на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа".
В своем Постановлении от 31 июля 1995 г. Конституционный Суд РФ признал конституционным Указ Президента от 9 декабря 1994 г. В целом соответствующим Основному Закону страны признано и Постановление Правительства РФ от 9 декабря 1994 г. Антиконституционными, по мнению Суда могут считаться лишь некоторые его положения.
Указ Президента от 2 ноября 1993 г. был признан находящимся вне компетенции Конституционного Суда. Указ Президента от 30 ноября 1994 г. не подлежал оценке Судом, как переставший действовать к моменту рассмотрения дела.
Решение Конституционного Суда (не говоря уже о самих событиях в Чечне) получило далеко неоднозначную оценку со стороны специалистов и в средствах массовой информации. Не было единодушия и у членов Конституционного Суда. Семеро судей из 18, участвовавших в рассмотрении дела, остались при особых мнениях.
Одной из причин разногласий среди судей явилось то, что Суд не дал оценку президентских указов от 30 ноября 1994 и 2 ноября 1993 гг.
Так, по мнению судьи Н.Витрук, "все четыре акта президента и правительства составляют единую систему, имеют единую логику и последствия: неправомерно было изымать из производства отдельные акты, зато так было удобнее, чтобы уйти от острых оценок. Если бы мы не сделали этого хода конем, то неизбежно пришли бы к выводу, что президентские указы не имеют опоры в законах". Фактическиникто не сомневался в насущной необходимости покончить с преступным режимом генерала Дудаева на территории России -отвергались лишь противоправные средства и методы достижения этой цели. С вводом федеральных войск в Чечню был установлен "режим восстановления конституционного правопорядка", известный мировой практике как "режим федеральной интервенции". Такой режим допускает и крупномасштабное использование армии, и ограничение до известных пределов прав человека, при условии наличия соответствующей законодательной базы.
Суд же при принятии решения руководствовался принципом, согласно которому, если нет соответствующих обстоятельствам законов, глава государства прибегает к прямому действию Конституции. По мнению Н Витрука, в данном случае имело место введение в практику президентом так называемых "скрытых полномочий", в соответствии с которыми президент, исходя из положений Конституции общего характера, например, о целостности государства, его неделимости и иных предметах ведения РФ, присваивает себе полномочия, допустим, использовать армию для разрешения внутренних конфликтов и т.д.
Более того, как показал опыт он передавал эти "скрытые полномочия" правительству и даже министру обороны, о чем свидетельствует, в частности. Указ Президента от 30 ноября 1994 г. Судья Н. Витрук полагает, что Конституционный Суд своим вердиктом соорудил юридическое прикрытие присвоению этих самых "скрытых полномочий", поправ при этом один из основополагающих принципов права демократического государства, согласно которому власть не должна издавать акты или предпринимать действия, прямо не предписанные ей законом.
Вместе с тем, в решении Суда содержится важное и актуальное положение о необходимости упорядочить законодательство об использовании Вооруженных Сил РФ, а также о регулировании других возникающих в условиях экстраординарных ситуаций и конфликтов отношений, в том числе предусмотренных в Дополнительном протоколе II к Женевским конвенциям 1949 г. Суд определил, что проверка конкретных действий сторон, с точки зрения соблюдения указанного выше Протокола, согласно российскому законодательству не может быть предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ и должна быть осуществлена другими компетентными органами.
О многочисленных фактах нарушения норм права вооруженных конфликтов говорится, в частности, в докладе подкомитета Парламентской ассамблеи Совета Европы по правам человека, представители которого посетили Чечню и соседние с ней республики в периоде 5 по 11 июня 1995 г.
На наш взгляд, рассмотрением этих и подобных им фактов, имевших место в ходе военных действий в Чечне, мог бы заняться Верховный Суд РФ. Именно этот судебный орган России должен был в конечном счете дать правовую оценку конкретным военным приказам, определить в юридическом плане, имел ли место в Чечне вооруженный конфликт немеждународного характера, или все происшедшее следует квалифицировать как полицейскую акцию правительства, предпринятую в связи с нарушением конституционного порядка и возникновением обстановки внутренней напряженности, сопровождавшихся спорадическими актами насилия.
Это тем более необходимо сделать, поскольку Конституционный Суд подтвердил, что, в соответствии со статьями 52 и 53 Конституции РФ и Международным пактом о гражданских и политических правах /п.3 ст.2/. потерпевшим от любых нарушений, преступлений и злоупотреблений властью должны быть обеспечены эффективные средства правовой защиты и компенсации причиненного ущерба.
25 мая 1995 г. в Грозном начались переговоры по урегулированию чеченского конфликта с участием представителей федеральных властей, делегации Д. Дудаева, а также представителей от Комитета национального согласия Чечни и ОБСЕ. Отметим, что с началом этих переговоров чеченский конфликт приобрел официальное международное измерение, поскольку одной из сторон переговоров выступила ОБСЕ. Однако это ни коим образом не означает признание Чечни в качестве полноценного субъекта международного права со всеми вытекающими из этого последствиями. Создание прецедента международно-правового признания сепаратистских устремлений, опирающихся к тому же на вооруженное насилие, противоречило бы интересам как международного сообщества в целом, так и большого числа отдельно взятых государств.
Как известно, 30 августа 1996 г. в Хасавюрте представителями федеральной власти и ЧР были подписаны два документа, вызвавшие неоднозначную реакцию. Речь идет о Заявлении и Принципах определения основ взаимоотношений между РФ и ЧР.
Противники подписания указанных документов объявили их несоответствующими Конституции РФ. Критики Заявления обращали внимание на то, что в части 4 его преамбулы упоминается лишь принцип суверенного равенства и самоопределения народов и не говорится о принципе территориальной целостности. Наконец, авторов подписанных документов обвиняли в том, что их положения позволяют интерпретировать статус ЧР как суверенного государства.
Соответствие Хасавюртовских соглашений Конституции РФ и признаваемым частью правовой системы России общепризнанным принципам и нормам международного нрава убедительно, на наш взгляд, доказал BE. Гулиев (18).
Примечательно, что Пленум Конституционного суда не принял к рассмотрению запрос депутатов Государственной думы относительно конституционности указанных документов. Причина неподведомственность суду проблемы, поставленной депутатами. В определении Конституционного суда сказано, что по Конституции суд может вести дела по договорам между органами государственной власти РФ и ее субъектов, а Хасавюртовские соглашения таковыми не являются. Кроме того названные документы носят политический характер, Конституционнный суд компетентен решать "исключительно вопросы права".
Вместе с тем Суд констатировал, что Хасавюртовские соглашения способствовали прекращению боевых действий и зафиксировали мирные намерения сторон.
Существенно важным и юридически значимым в документах является то, что решение вопроса о политическом статусе ЧР (т.е.останется она в составе России или нет) откладывается на 5 лет, до 2001 года.
13 мая 1997 г. президенты РФ и ЧР подписали Москве Договор о мире и принципах взаимоотношений между РФ и ЧР.
Этот документ носит еще более декларативный характер, чем предыдущие два. Он также не противоречит Конституции РФ, хотя и не содержит ссылок на российское законодательство.
Вызывает недоумение само название документа. Действительно, если не было официального объявления войны, а точнее признания РФ чеченской вооруженной оппозиции в качестве воюющей стороны, то вряд ли правомерно подписывать мирный договор.
Тем, что рассматриваемый документ начинается словами "Высокие Договаривающиеся Стороны", используемыми в договорной практике суверенных государств, он существенно отличается от всех других договоров с субъектами Федерации.
Указанный договор не был реализован. За истекший период его участниками не было предпринято реальных шагов по исправлению социально-экономической ситуации в Чечне, налаживанию эффективного взаимодействия в борьбе с бандитами. Это одна из причин вторжения в конце лета 1999 г. бандформирований с территории Чечни в соседний Дагестан, террорестических актов в Москве и других городах РФ.
Опыт событий последних лет в Чечне и Дагестане свидетельствует о том, что внутригосударственный правопорядок РФ необходимо обеспечить законодательством о вооруженной сецессии и защите территориальной целостности государства, о противодействии различным формам политического, религиозного и т.п. экстремизма.
Речь идет о правовых актах, касающихся как средств и методов ведения военных действий, так и правового статуса российских и иностранных граждан, участвующих в противозаконных действиях на территории РФ, определяющих правовое положение гражданского населения его собственности и других гражданских объектов в зоне военных действий, определяющие порядок и последствия раздачи оружия и привлечения к участию в военных операциях гражданского населения, как это имело место в 1999 г. в Дагестане.
До сих пор отсутствует федеральное законодательство ясно и недвусмысленно определяющее, с одной стороны, для решения каких задач должны привлекаться Вооруженные силы РФ, а также условиях их применения. С другой - четкий механизм принятия соответствующих решений на всех уровнях власти, а также предшествующую или в определенных случаях последующую правовую экспертизу. Последняя мера призвана установить гражданский контроль за применением ВС и повысить ответственность высшего политического руководства за принятие пли непринятие решения о применении армии для ликвидации угрозы безопасности страны, исходящей изнутри государства.
Егоров С.А. Вооруженные конфликты и международное право. М., 1999.