Поражение вермахта под Сталинградом «глубоко потрясло немецкий народ» [1]. «Всеобщим является убеждение, что Сталинград означает поворотный пункт войны, – говорилось в донесении службы безопасности 4 февраля 1943 г. – Менее стойкие граждане склоняются к тому, что Сталинград – это начало конца» [2]. Первым признаком кризиса власти стало отношение к «тотальной мобилизации». 13 января 1943 г. Гитлер подписал секретный «Приказ о широком использовании мужчин и женщин в целях обороны рейха», по которому все немцы в возрасте от 16 до 65 лет и немки от 17 до 50 лет должны были встать в ряды вермахта или к станкам оборонных предприятий.

Рассуждая о самой возможности заговора против Гитлера нужно перенестись в предвоенные годы. Мы увидим, что у Гитлера с его генералами и офицерами всегда были непростые отношения. После войны была захвачена значительная часть немецких архивов. Многие документы свидетельствовали о серьезных опасениях и глубоком неверии немецких военных руководителей в способность Германии вести «большую войну».

Важное место в гитлеровской оккупационной политике занимало массовое использование иностранных гражданских лиц и военнопленных на рабско-крепостнической каторге в Германии (рис.3). Это было вопиющее нарушение элементарных международных норм и обычаев, установленных международными конвенциями в Гааге.

Пытаясь объяснить истоки человеконенавистнической сущности фашизма, некоторые историки ищут их лишь в идеологической области. Так, один из германских историков И. Аккерман утверждает, будто в основе чудовищных преступлений нацистов лежит лишь их “негуманная идеология”. Однако это крайне односторонняя трактовка. Выполняя волю германских монополий, фашизм никогда не отделял идеологические аспекты своих агрессивных актов от их материальной основы. Он считал их двумя сторонами одной медали.

Важнейшей составной частью гитлеровской оккупационной политики были насилие и физическое уничтожение целого ряда национальностей, которые с точки зрения расистской теории являлись “неполноценными”. Причем насилие фашистов над народами оккупированной Европы было неотъемлемой чертой их идеологии и политики.