Обвинение князя Владимира в «великих изменных делах»
Бесконечные интриги, имевшие место вокруг государя, подорвали его психику. Первый кризис, оставивший глубокий след в сознании Ивана Васильевича, был связан с его внезапной и тяжелой болезнью после возвращения из Казанского похода и составлением в марте 1553 года завещания в пользу младенца Дмитрия (первого сына, рожденного от Анастасии). Царь потребовал принесению присяги наследнику в пеленках, но у некоторых ближних бояр, которые первыми целовали крест, появились сомнения, и они, сказавшись больными, уклонились от присяги.
Больной царь говорил боярам: «Если вы сыну моему Димитрию креста не целуете, то значит у вас другой государь есть... Я вас привожу к крестному целованию, велю вам служить сыну моему Димитрию, а не Захарьиным; вы души свои забыли, нам и детям нашим служить не хотите , в чем нам крест целовали уже не помните; а кто не хочет служить государю - младенцу , тот и большому не захочет служить». На это отозвался князь Иван Михайлович Шуйский: «Нам нельзя целовать крест не перед государем; перед кем нам целовать, когда государя тут нет?». Прямее высказался окольничий Федор Адашев, отец царского любимца: «Тебе, государю, и сыну твоему, царевичу князю Димитрию, крест целуем, а Захарьиным [6], Даниле с братьею, нам не служить; сын твой еще в пеленках, а владеть нами будут Захарьины, Данила с братьею; а мы уж от бояр в твое малолетство беды видали многие». Но к вечеру поцеловали крест Димитрию следующие бояре: князь И. Ф. Мстиславский , князь В. И. Воротынский, И. В. Шереметев, М. Я. Морозов, князь Дмитрий Палецкий , дьяк И. М. Висковатый и др [7].
Откровенно предпочитали служить Владимиру Андреевичу Старицкому князья П. Щенятев, И. И. Пронский, C. Лобанов-Ростовский, Д. И. Немой, И. М. Шуйский, П. С. Серебряный, С. Микулинский, Булгаковы. Бояре покорились только после заявления царя, что к присяге он приводит сам и велит служить Дмитрию, а не Захарьиным [8].
Ходили слухи , что некоторые бояре «хотели ... на государство» старицкого князя Владимира Андреевича, двоюродного брата Ивана IV. По одной из летописей, бояре насильно заставили присягнуть князя Владимира Андреевича, обьявивши ему, что иначе не выпустят из дворца; к матери его посылали трижды с требованием, чтобы и она привесила свою печать к крестоприводной записи. «И много бранных речей она говорила. И с тех пор пошла вражда , между боярами смута , а царству во всем скудость», - говорит летопись [9].
Этого было достаточно, чтобы царь стал относиться к своему кузену как к династическому сопернику. Недоверие усиливалось еще и потому, что в 1537 г. отец князя Владимира, добиваясь великокняжеского престола, поднял мятеж против своего семилетнего племянника Ивана IV.
В 1563 г. Иван IV использовал сфабрикованный донос, чтобы обвинить князя Владимира и его мать в «великих изменных делах»; мать была сослана в далекий монастырь, а у князя Владимира царь отобрал часть удела, дав взамен новые земли, где население и, главное, местные феодалы не привыкли считать удельного князя своим государем.